Собиратель ракушек - стр. 10

Коллекционер стоял на своем:

– Она же совсем дитя – восемь лет. Ее организм не выдержит яда конуса. Нэнси могла умереть… по всему должна была умереть. Этот яд убьет вашу дочь.

Муэдзин подошел ближе и взял в ладони лицо коллекционера.

– Разве в таких совпадениях, – начал он, – нет ничего странного и удивительного? Если американка оправилась от того же недуга, что поразил мою дочь? Если ты здесь, и я здесь, и эти создания ползают по песку, неся с собой исцеление?

Собиратель ракушек выдержал паузу. И в конце концов проговорил:

– Представьте себе змею, смертельно ядовитую морскую змею. От ее яда тело разбухает до синевы, останавливается сердце. Весь организм терзает нестерпимая боль. А вы сейчас просите, чтобы эта змея ужалила вашу дочь.

– Прискорбно такое слышать, – сказал чей-то голос за спиной муэдзина. – Нам очень прискорбно это слышать.

Лицо собирателя ракушек по-прежнему сжимали руки муэдзина. После долгих минут молчания хозяин дома был отодвинут в сторону. Он услышал, как эти люди – возможно, дядья заболевшей девочки – с плеском роются в кухонной мойке.

– Там нет конусов! – выкрикнул он.

У него навернулись слезы. До чего же дикое ощущение – когда твой дом заполонили невидимые чужаки.

Голос муэдзина продолжал:

– Она – мой единственный ребенок. Без нее прекратится мой род. У меня не будет семьи.

Этот голос, в котором звучала незыблемая вера, медленно и выразительно пропевал каждый слог, каждую фразу. Муэдзин не сомневался, что улитка вернет к жизни его дочь.

Голос вещал:

– Ты слышишь: здесь мои братья. Они в отчаянии. Их племянница умирает. Если потребуется, они выйдут на риф, как делаешь ты изо дня в день, и станут переворачивать камни, и крушить кораллы, и копать песок, покуда не найдут то, что ищут. Конечно, их тоже может настичь ядовитое жало. А дальше – паралич и смерть. Но прежде – как ты выразился? – их будет терзать нестерпимая боль. Им неведомо, как ловить такое существо, как держать его в руках.

Певучий голос, обхватившие лицо коллекционера ладони. Это был какой-то гипноз.

– Ты этого хочешь? – продолжал муэдзин. Голос его гудел, струился, перетекал в журчащее сопрано. – Ты хочешь, чтобы моих братьев убил смертельный укус?

– Я всего лишь хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Вот именно: оставили в покое, – подхватил муэдзин. – Домосед, отшельник, мтава. Живи так, как считаешь нужным. Но перво-наперво ты найдешь нужный конус для моей дочери и добьешься, чтобы он ее ужалил. Тогда тебя оставят в покое.

Дождавшись отлива, коллекционер морских раковин в сопровождении свиты из родичей муэдзина вышел со своей овчаркой на риф, где принялся переворачивать камни и прощупывать дно, чтобы найти конус. Всякий раз, когда пальцы попадали в рыхлый песок или в крабье гнездо среди кораллов, страх подгонял его руку. Мозаичный конус, туманный конус, географический конус – как знать, на что наткнешься? Не на тот ли шип, что сродни отравленному лезвию? Всю жизнь коллекционер проявлял осторожность, а теперь будто сам лез на рожон.