Собиратель - стр. 37
Это пожелание застало девушку уже на кухне. Недопитая чашка с чаем тут же полетела в раковину, громкий звук и керамические осколки являются высвобождением накопленного напряжения в Соне. Текст сообщения не укладывался в голове, девушка не понимала, почему Марина приняла сторону этого усатого мужчины. Сразу вспомнились слова самой подруги, когда она с бутылкой пива и сигаретой во рту, твердила хлопающей черными ресницами девушке, что все мужики козлы, а вот женская дружба священна.
«Понятно, рыжая потаскуха променяла меня на кабеля! Ну что ж!»
Большой сумки не нашлось в квартире, и Соня нервными движениями собирала свои скудные пожитки в пакеты из продуктового магазина. В голове молотком стучала злость и обида. Она не понимала куда ей сейчас идти, но оставаться здесь и надеяться на пощаду от тех двух людей, Соня точно не собиралась. Вещей набралось на три больших пакета, возбуждённая девушка сканировала глазами некогда своё убежище и пристанище, она боялась что-то пропустить и забыть, так как возвращаться сюда она не планировала.
Этим моментом воспользовалась мебель в квартире, они стали нагонять тоску и ностальгию на молодую женщину. Как только взгляд останавливался на ком-то из них, он тут же услужливо предоставлял воспоминание, с которым он связан. Вот светильник, у которого несколько раз взрывались лампочки и как визжали Соня с Мариной, когда видели, что горящие фитильки приземлялись на их волосы. Вот большая кровать Марины, на которой сразу после покупки, девушки прыгали как маленькие дети, проверяя матрац. Даже маленький светящийся шар у которого уже давно сели батарейки и теперь он пылится на полке шкафа, навеял девушке как они его покупали в подземном переходе прямо на кануне нового года, им хотелось создать праздничную атмосферу в квартире и шар с разноцветными бликами им очень приглянулся для этого.
Соня стояла среди этих воспоминаний, от которых становилось сложно дышать и плакала. Слёзы как раскалённая лава стекали по её лицу. Жгло не только его, но и сердце. От несправедливости, которая обрушилась на несчастную девушку. Она проклинала тот момент, когда согласилась посидеть с матерью Генриха, которая разрушила эту хрупкую стабильность Сони. Теперь она осталась ни с чем, от неё отвернулась наставница и подруга, грубо выставив её на улицу. У неё нет на этом белом свете ни одной родной души, кто бы мог ей помочь в этой ситуации.
Она закрыла лицо руками и закатилась шумным рёвом. Из неё вышли и усталость накопившееся за эти дни, и злость, и обида, и жалость к себе. Через тридцать минут истерических спазмов слёз и соплей, девушка стала успокаиваться. Посмотрела на своё раздувшееся лицо, как перезрелый томат и под её опухшими глазами почернели круги нездорового желания сделать что-то омерзительное напоследок.