Собака в подарок - стр. 2
Когда Киран проходил мимо, сидевшая на ветке ворона каркнула и улетела. Какое-то существо быстро пронеслось сквозь листву и исчезло в темноте. Киран сглотнул, чувствуя, что в нем опять нарастает желание начать считать. Он мотнул головой и заставил себя выбросить это необъяснимое стремление из головы. Стремление считать вслух было одной из тех вещей, из-за которых Коуди и обозлился на него, и именно из-за этой привычки другие ребята или старались держаться от Кирана подальше, или нервно хихикали. Иногда ему казалось, что было бы лучше, если бы все ребята относились к нему так же, как Коуди. Тогда он бы, по крайней мере, знал, что они только притворяются его друзьями, шепчась за его спиной.
Долгое урчание в животе напомнило мальчику, что сейчас ему следовало бы уже быть дома и сидеть за ужином. Его мать вернется поздно, а Дилан и МакКенна, если они вообще заметят его отсутствие, будут этому только рады, но дедушка Уэндел забеспокоится, если, придя домой, увидит, что Кирана еще нет. Мальчик с трудом подавил всхлип. Он перехитрил не Коуди, он перехитрил сам себя.
Что-то зашевелилось в листве за его спиной. Киран резко обернулся и вгляделся в сгущающиеся сумерки, чувствуя, как часто бьется его сердце, когда ему вспомнились прощальные слова Коуди:
– Еще ни один сопляк не выбирался оттуда живым!
Тогда он подумал, что Коуди просто пытается его запугать, но что, если это правда? Что, если в этом лесу и впрямь есть что-то дурное, какая-то злая сила, из-за которой он может остаться здесь навсегда? От этой мысли у него засосало под ложечкой.
Вот он услышал движение в листве опять, на этот раз ближе, затем луч закатного солнца отразился в паре желтых глаз, смотрящих на него из полумрака. Он почувствовал, как у него сжимается горло, его ноги словно приросли к земле, и Киран не мог произнести ни звука. На него нахлынули воспоминания о его семье и, думая о людях, которые любят его и которым его будет не хватать, несмотря ни на что, Киран заплакал. По его лицу потекли соленые слезы, и он повалился на землю, сожалея о своей собственной глупости, которая, избавив его от простых колотушек Коуди, привела в пасть чудовища.
Шелест сухих листьев под ногами становился все громче, по мере того как таящееся в тени существо приближалось. Киран попробовал опять начать считать – просто, чтобы успокоиться, – а когда числа не помогли, его охватило неудержимое желание скривиться. Его лицо перекосилось один раз, другой, третий, его искажали тики, с которыми Киран ничего не мог поделать. Его щеки горели от стыда. Хорошо, что никто не узнает, каким слабаком он был, когда пришел его конец.