Соавторы - стр. 37

…Он смотрел на Катю прямо, немного щурясь от света лампы, отчего глаза его казались совсем узкими. Щёлочки-амбразуры. Восточный демон.

– Ты меня боишься?

– Нет, не боюсь.

– Тогда пойдём?

– Куда?

– Всё-таки ты меня боишься.

Мирон протянул руку.

– Ну же.

Она осторожно коснулась кончиками пальцев его ладони. Он медлил, ожидая от Кати действий.

– Да не боюсь я тебя, правда! – Улыбнувшись, она слегка сжала его руку.

Пальцы ощутили горячую шершавость обветренной кожи, и Катя подумала, что она, конечно, неврастеничка: человек, обладающий такой ладонью не может причинить ей никакого зла.

Они пошли по длинному узкому коридору. Старый линолеум под ногами местами пузырился, напоминая выступающие позвонки какого-нибудь доисторического ящера. И сам дом походил на вымершее существо: сколиозная спина-коридор, лапы-комнаты, чешуйчатые обои, отходящие от стены. Сколько же лет здесь не было нормального ремонта? Пусть никто и не живёт, но если дом достался Мирону в наследство от умершего деда, и продавать он его не собирается, то почему бы не убрать хотя бы деревянный лом в гостиной?

Они прошли мимо старой кухни, и Катя на секунду остановилась, почуяв чуть уловимые запахи еды. И кофе. Да, совсем вскользь, едва слышимый полутон, но это кофе, сваренный в турке, уж Катя не спутает его ни с чем другим! Тем более что у неё с детства аномальное обоняние.

– Ты говорил, что дом пустует два года?

– Да, а почему ты спрашиваешь?

– Остался запах кофе.

– Тебе показалась. Тут много запахов. Сырое дерево, старый обойный клей, прогнившая бумага, шторы на окнах.

– Но сырость не пахнет кофе.

– Не выдумывай. Мы с тобой на заправке пили эспрессо, наша одежда пропиталась его запахом.

Мирон обнял её за талию, и Катя сразу забыла обо всём. Он не целовал, нет, просто зарылся лицом в её волосы, коснулся носом уха. Катя не знала, как реагировать, лишь чувствовала, что уплывает куда-то. Сейчас отключить бы голову и позабыть обо всём в его объятьях. Но настырный мозг продолжал работать, как хорошо смазанный поршневой механизм. Ясное осознание того, что дом обитаем, держало нервы натянутой тетивой, и Катя могла бы поклясться: к слабому отголоску кофе примешивался запах чего-то… чего-то медицинского. По коже сразу пошли мурашки, Катя мягко отстранилась от Мирона, вдохнула ноздрями воздух и укрепилась в неприятной и странной мысли: да, лекарство, снадобье, его приготовляли в кухне на газовой горелке.

– Горелку тоже не включали два года?

– Я же тебе уже ответил.

Улыбка его стала мягче, а глаза похолодели. Катя вдруг ощутила, как крепко он держит её запястье.