Со змеем на плече - стр. 8
— Не смотрите на меня так, Вика, — словно прочитав мои мысли, усмехнулся он. — Все не так страшно. Я не изучал стихийное уничтожение. Мое разрушение можно сравнить с зимой, заставляющей листья опадать с деревьев, чтобы весной на них смогли появиться новые почки и раскрыться цветы.
— Поэтично, — пробормотала я, почему-то почувствовав себя не очень хорошо. Ух, смотрит! — Впрочем, я не ставлю под сомнение то, что у нас слишком много нетронутых сфер, так что разрушение имеет такое же право на существование, как и созидание. В конце концов, именно так поддерживается гармония.
Спорить с очевидным не было смысла. К тому же у каждого своя специализация. Легче дается то, к чему вы расположены, — не иначе.
— Так вот, — Радистав чуть откинулся на спинку стула, — к вам я пришел, как только узнал, что вы обладаете способностями... Скажем, противоположными моим.
Я озадаченно посмотрела на него. Ну да, с созиданием и «починкой» испорченного справляться умею. Но на этом все заканчивается. Ничего масштабного я сотворить не смогу. Да и для этого огромные силы нужны. А также знания, чтобы не натворить бед.
Стоп. Я искренне удивилась собственным мыслям. А с чего вообще решила, что господин Покойленко попросит что-то грандиозное? Спасать мир, например? Бороться с политиками? Исправить вредный характер бабушки?
Впрочем, ладно. Из вышеперечисленного даже вряд ли справлюсь с бабушкой.
— Да, хорошо. Чем смогу — помогу, — кивнула я, допивая чай и отставляя чашку.
Радистав отодвинул свою и, взяв со стула сверток, положил на стол. При этом держал его крайне осторожно, словно это была огромная драгоценность.
— Вика, вы слышали когда-нибудь про место под названием Бурштынов Ир?
Длинные, чуть заостренные пальцы гостя дернули бечевку, освобождая спрятанный в свертке предмет. Уж не знаю, почему я уделила такое внимание его пальцам, но в ту секунду мне показалось, что раньше ни у кого таких не видела. Красивые. И какие-то... нечеловеческие.
Через секунду появилась удивительная имитация глобуса, сделанная из прозрачно-желтого янтаря. Правда, глобус — сравнение не очень уместное, форма какая-то уж больно неправильная, хоть смутно похоже на шар. А так — желтый-прежелтый, прям застывшие лучи солнца. В диаметре шар был где-то сантиметров двадцать пять. Может, чуть больше (глазомер всегда имел мерзкое свойство подводить в самый не подходящий момент). Казалось, от шара исходило золотистое сияние, создавая странное ощущение тепла и уюта. На гладкой поверхности находились искусно вырезанные материки и океаны. Рассматривать можно было не один час, однако такой роскоши я себе позволить не могла.