Сны Персефоны - стр. 53
И вот Психея — тоненькая веточка с глазами в пол лица и русыми волосами ниже колен — оказалась у входа в Аид: свекровь отправила её за водой из Стикса[3].
Танатос тогда чуть с ума не сошёл: хотел быть рядом и опасался, что его заметят. Ведь если раньше, будучи смертной, Психея не могла видеть его — только чувствовать холодное дыхание гибели. То теперь, став женой Эрота, побывав на Олимпе, она вполне могла разглядеть бога Смерти и испугаться — ведь он так уродлив. Поэтому Танатос старался на расстоянии скользить за ней незримой тенью, направляя, помогая, страхуя. Хотя сложно оставаться незаметным, когда твои крылья звенят — градом по железу.
А потом Персефона услышала зов — он никогда прежде не просил о помощи: «Царица, защити её. Мне нельзя. Она чувствует меня».
Она помогла — ей нравилась Психея.
Провожая Психею со склянкой, в которой плескались черные воды Стикса, Персефона сказала, пожав той руку:
— Ты всегда можешь рассчитывать на меня.
— Спасибо, — тихо ответила Психея и вскинула на неё свой проницательный взгляд. — Тебе не страшно здесь: темнота, чудовища, холод?
— Нет, — честно ответила Персефона. — Там, где есть любовь, отступает тьма, прячутся монстры и всегда тепло.
— Любовь? — удивилась Психея. — Разве она возможна в Подземном мире?
Персефона сжала её ладони, заглянула в глаза, коснулась душой души: услышь! пойми! почувствуй! ты же такая мудрая!
Но всё же сказала:
— Ты даже не представляешь, как подземные умеют любить. Это как семя, которое из мрака грядки тянется к солнцу, ликует, поёт, отдаётся целиком.
Глаза Психеи — прозрачные озёра с рассыпанной по дну галькой — распахнулись, в них дрожали чистые слёзы понимания и восторга.
— Я вижу это в тебе — любовь. Даже на Олимпе такой нет.
Персефоне хотелось крикнуть: «Так не уходи, и у тебя будет такая. Ты станешь единственной и самой нужной!», но она знала: Танатос никогда не простит, если она откроет Психее правду о его чувствах. Осталось только крепко обнять на прощание хрупкую, но такую сильную душу, и отпустить.
С Танатосом Персефона старалась тогда не пересекаться: не знала, что скажет ему.
Впрочем, бога Смерти почти всё время не было в аиде — он носился над землёй, собирая свою скорбную жатву. С особенным наслаждением срезал пряди у поэтов, воспевавших вечную любовь и сочинявших сказки о Красавице и Чудовище.
Психея пришла ещё раз.
Персефона, памятуя уроки Гекаты и заглядывая в свитки из Звёздного Чертога, создала крем, сохранявший вечную красоту. Конечно же, об этом прознала Афродита и отправила невестку за чудо-притираниями к самой Персефоне, видимо, надеясь, что та не вернётся: на поверхности Кора и Психея не очень показывали, что знакомы и дружны.