Сны Персефоны - стр. 16
Когда оторвался, она ласково попеняла ему:
— У меня же руки в земле, я тебе весь гимантий[6] измазала.
Он немного горько усмехнулся:
— Ты не можешь меня измазать.
Она покачала головой, по-божественному просто подумав, очистила ладошки и стряхнула мелкие комочки земли с одежды Аида. Он же всё это время блестел глазами, явно показывая, что скоро, совсем скоро случится нечто невероятное.
— Иди, переоденься, — мягко скомандовал.
И сердце Персефоны забилось от сладостного предвкушения: они раньше никогда и никуда не ходили вместе. А ей так хотелось.
— Как мне следует одеться, мой царь? — уточнила на всякий случай. Ведь ей — царице Мира Мёртвых — нельзя ударить в грязь лицом.
— Просто, но элегантно. Волосы собери в пучок и выпусти несколько локонов. Тебе так невероятно идёт.
Её захлестнуло теплом и щемящей нежностью: Аид помнит её причёски! И это раззадоривало ещё больше.
Наверное, она ещё никогда так быстро не собиралась. Когда же вышла из гинекея[7], у входа в который её ждал Аид, заметила, как глаза мужа вспыхнули, словно в них опрокинулся Фленгтон.
Персефона выбрала хитон цвета зелёного яблока — под цвет глаз — с бронзовой каймой по подолу, а хрупкие плечи укрыл болотного оттенка пеплос, расшитый гранатовым бисером. В рыжих волосах — скромный серебряный гребень с яркими росинками хризолита. — Как я выгляжу? — поинтересовалась она.
Аид наклонился к её уху и прошептал бархатным тоном:
— Так, что мне хочется утащить тебя в спальню и не отпускать целую неделю.
Она заалелась: её царь так ненасытен и неутомим.
Аид же обнял её за талию, привлёк к себе и мягко распорядился:
— Закрой глаза.
Она охотно подчинилась, а когда открыла и оглянулась вокруг — забыла, как дышать.
Они стояли прямо посреди бездны Космоса. Под ногами мерцал Млечный путь. А вверху, внизу, слева, справа перемигивались звезды: оранжевые, белые, голубые, алые… Словно россыпь драгоценных камней. Раньше она считала, что красивым может быть только усыпанный цветами весенний луг. Позже научилась видеть своеобразную прелесть в и мрачных сводах Подземного мира.
Но то, что предстало её взору теперь… для этой картины было оскорбительным слово «красиво»… Само совершенство, сама первозданность искрили и сияли перед ней.
Взрывались сверхновые, унося одни миры и давая жизнь другим. Пульсировали чёрные дыры. Таинственно переливались туманности. Заверчивались в спирали галактики.
— Невероятно! — восхищённо выдохнула Персефона.
Аид стоял сзади, одной рукой обнимая тоненькую талию жены, другой — придерживая за хрупкие плечи. Их единение сейчас было таким же правильным, как и свершавшееся вокруг бесконечное таинство жизни.