Сны Эйлиса. Душа мира - стр. 8

Глаза его погрустнели, только на лице осталась маска застывшей улыбки. И Сумеречный Эльф узнавал себя в этом кривлянии клоуна, который давно мертв.

– Зачем тебе власть, которая претит? – с болью в голосе обращался к своему темному духовному близнецу Страж. – Я две с половиной тысячи лет странствую по мирам и нигде не становился ни королем, ни даже командиром армии. Хотя мог бы.

– Факты не в пользу твоего ума. Вечный бродяга – это диагноз, – недобро заключил Нармо. – Впрочем, мне быть королем тоже не очень радостно. Это сковывает какими-то ненужными условностями. Зачем мне все это? – Он застыл на миг, словно сам себя уговаривал, но с торопливостью расчетливого дельца нашел объяснение: – Схема-то простая! Чтобы победить Раджеда, мне нужны камни других льоров, так как яшма почти померкла. Если я соберу все могущественные камни, становиться бродягой в мире Земли как-то несолидно. Придется захватывать над ним власть. А дальше подумаем. Это все просто игра… со ставкой в жизнь. И мой театр – два мира, великие подмостки.

– Театр смерти, роли боли… – вторил ему Сумеречный Эльф.

– Подожду еще немного и наведаюсь к Илэни. Пусть укажет на новое захоронение.

Нармо деловито разминал широкие плечи, кажется, уже вполне готовый к своим темным свершениям.

– Выберешься из-под защиты башни?

– Я не Раджед, открытых пространств не боюсь, – напомнил о некоторой фобии янтарного Нармо, лукаво ухмыльнувшись. – А ты не выдашь мое местоположение.

– Откуда тебе знать? – поразился такому нахальству Сумеречный Эльф.

– Чутье вора. Назовем это так. – Нармо приподнял указательный палец. – Или, как ты это называешь, «не имеешь права». Неужели самому уже не так интересно досмотреть наш спектакль декаданса в роли наблюдателя?

– Я не наблюдатель. Мне жаль ваш мир.

Сумеречный Эльф отвернулся, уставившись в огонь. Языки пламени жадно лизали каменное тело камина, однако бились в его пасти без дров или углей, только от мощной магии. Возможно, зря он проявил сострадание к врагу, зря зажег огонь и привел раненого в чувство.

– Я никогда не считал этот мир своим, – после некоторого молчания заключил Нармо, вздрогнув. – Он не дал мне ничего, кроме умения ненавидеть. Но ненависть – это скучно, поэтому я научился смотреть на вещи с разных сторон, вертеть их как вздумается, выворачивать смыслы. Надо было чем-то заполнить пустоту. – Он дотронулся до груди. – Да, вот здесь, где сейчас все разодрано и покрыто свежими рубцами. Здесь у нормальных обитает душа. Мы все великие теоретики душ. А если там черное ничто – тоже неплохо: меньше хлопот таким, как я.