Сны Эйлиса. Душа мира - стр. 35
Свечение лезвий бесконечно долго летело к ничем не защищенной спине. Магию-щит они разбили, словно фарфоровую чашку. А дальше…
Олугд осознал все в долю секунды, тогда же понимая, что его тело не успеет увернуться, чтобы не напороться на другие пять мечей, отбитые опущенной к земле катаной. Нечестный поединок! Изначально неравный! Все нечестно в этом прекрасном и жутком Эйлисе!
«Юмги!» – вспыхнуло молнией единственное имя, и в нем переплелись сожаление за невозможность спасти и обреченность их несостоявшейся любви.
Зеркало манило потусторонней тягой, пальцы холодели под легким сквозняком портала. Преграда казалась эфемерной, но за прошедшее время Раджед уже в полной мере оценил вкус этой формы отчаяния.
Магия Сумеречного Эльфа и из обычного стекла сотворила бы незримую броню. А что он перепутал в хитросплетениях артефакта, выяснить все не удавалось. Сознание натыкалось на блок из сотен нитей, настоящий клубок. Вот они – рычаги управления мирозданием. Потому не требовалось Стражу Вселенной ни амулетов, ни книг. Он работал напрямую, и лишь знания служили преградой. Янтарный чародей тоже попытался, предельно сосредоточившись, но при малейшем прикосновении к внутренней структуре зеркала руки обжигало, словно проходил электрический ток. Очередная насмешка Сумеречного Эльфа. Как же льор ненавидел своего давнего друга! Все его непонятные насмешки и намеки.
И хорошо, если так означалась какая-то цель, а иной раз жестоко играла тьма в сердце неудавшегося Стража. Однако Раджед все еще непостижимо верил в друга. С течением времени – а прошло уже почти два года – он все больше задумывался, почему закрылся портал. Если бы без цели, то друг не приходил бы с извинениями.
Гнев, вечно толкавший на непродуманные решения, улегся отзвуками далекой грозы. Янтарный льор учился ждать, сопоставлять случайные знамения и предчувствия. Что-то нависало над Эйлисом – клубящийся дым неизбежных перемен. Но он скрывался за завесой тяжелого сна. Казалось, мир едва дышал, ворочаясь от кошмаров. Раджед неуловимо слышал слабый гул: неспешно двигались механизмы мироздания, сердце мира билось без души, потому угасало. Время сбитыми костяшками переводило стрелки часов, и львы неизменно смеялись дверным сквозняком.
Где-то упал неизвестный предмет, подкинув гулом немое пространство башни. Раджед даже не обернулся: защитная магия молчала, не пропуская злокозненных врагов. Только множество мертвенных вещей глазели на хозяина точно на диковинный экспонат. Они давили, и за последние месяцы льор избавился от значительной части ложной роскоши. Она неотвратимо тяготила. Дорогие кресла и диваны укрывались серыми чехлами, целые залы запирались на ключ, и погашенный свет знаменовал их планомерное умирание. Но пустая башня бунтовала против хозяина, тянула к нему жадные лапы навязчивой помпезности.