Сны Эйлиса. Душа мира - стр. 2
Раджед нанес куда более серьезный ущерб, чем показалось бы людям. Для них-то дальше тела мало что существовало, зато чародеев питали нити мироздания. И Раджед оборвал именно их. Но ведь и Нармо поступил тогда крайне подло: их с Илэни план вероломно играл на чувствах не только янтарного льора, но и юной девочки, которая, сама того не ведая, едва не стала ключом к гибели своего мира.
Сумеречный Эльф, разумеется, не позволил бы. На тот момент он четко видел всю схему. И ему повезло, что нашелся пробел в его знании Стража, возникло право вмешаться. Однако недавно наметилось новое белое пятно в недалеком будущем. И оно скорее пугало, внося нотки беспокойства в привычное течение унылых дней: Страж не видел судьбу Нармо и Раджеда в определенный момент, который наступал через каких-то пять-шесть лет. И после него все топорщилось расходящимися нитями развилок и версий.
– Сам виноват. Не полез бы в башню, живее бы был. – Сумеречный Эльф отвернулся с тайной злобой, пытаясь угадать в голове Нармо его замыслы, прочитать по слегка надменному широкому лицу.
– Неизбежность войны, не более. Отступать уже поздно, – со спокойной стойкостью отозвался чародей, решительно ударяя себя по коленям. – Всё! Больше у меня нет самоцветов исцеления. Раджед не оставил мне выбора: либо я захватываю силу всех остальных камней, либо умираю. Так как второе никак не входит в мои далекоидущие планы, выбор очевиден. Как это называется? Зло порождает зло? Мы все закованы в этот круг.
Голос его набирал силу, заворачивая слова в театральной манере, да только и зрителем, и актером, и автором этой пьесы был он сам. Похоже, замок воспринимался им точно огромный заброшенный театр. Иначе не удавалось объяснить свешивающийся занавес, что венчал пустую сцену в тронном зале. Вот только все труппы давным-давно окаменели.
А ведь раньше в Эйлисе давали представления и артисты, и циркачи. Нармо лет в тринадцать даже порывался сбежать с одной из таких сомнительных компаний. Уж очень ему понравился раскрашенный фургон-повозка, который приводился в движение магическими камнями, но не поющими самоцветами, так как артисты принадлежали к ячеду.
Льорам не приличествовало пятнать себя о такие забавы. Но Нармо тогда безумно понравились трагедии и комедии, написанные директором передвижного театра, он и сам пробовал сочинять. Да и сердце его пленила исполнительница главных ролей, кареглазая гибкая красавица с копной пышных черных волос. Казалось, жестокое сердце юного льора тогда познало, что такое любовь. А может, им овладел только первый огонь неразделенной страсти.