Сны богов и монстров - стр. 3
Все же она переспросила:
– Им?
И испугалась собственного вопроса. Ведь если она не хочет обсуждать свои проблемы, не стоит совать нос в чужие. Уж это-то правило она усвоила давно: не спрашивай, и тебя не спросят.
Габриэль пожал плечами:
– Чудовищам.
Он произнес это таким тоном, что Элиза сразу потеряла интерес. Те, кто упоминал о чудовищах так отстраненно, явно никогда не сталкивались с персонажами из ее снов.
– Ты убегаешь, а тебя преследуют. Такое многим снится.
Элиза прихлебывала чай, заедала ночной кошмар мороженым, кивала в нужных местах, но не особенно вслушивалась в то, что говорит Габриэль. Все написанное по данной теме она проштудировала давным-давно. Не помогало раньше – не поможет и теперь.
– Кошмары – отражение наших подсознательных страхов. Время от времени случается с каждым.
Габриэль подвел итог размеренным, ровным тоном, словно ментор, разъясняющий ученику сложную задачу.
Ей очень хотелось сказать: «Точно. И буквально каждому в семилетнем возрасте ставят кардиостимулятор, поскольку «отражение подсознательных страхов» спровоцировало сердечную аритмию. Сплошь и рядом». Однако она промолчала: слишком это напоминало бы перемывание косточек на вечеринке:
– Говорят, что Элизе Джонс в семь лет поставили кардиостимулятор, – так ее замучили ночные кошмары, слышали?
– Правда, что ли? С ума сойти!
Она спросила:
– И что с твоими чудовищами? Чем дело кончилось?
– О, они переключились на моего брата, а меня оставили в покое. В Михайлов день я подношу им жертвенного агнца – небольшая плата за спокойный сон, верно?
Элиза засмеялась:
– И где же ты берешь этих… агнцев?
– Есть такая ферма в Мэриленде. Сертифицированные животные для жертвоприношений. Козлята. Или ягнята, по желанию клиента.
– А почему в Михайлов день?
– А почему нет?
Элиза на мгновение ощутила теплую волну признательности: Габриэль не пытался залезть ей в душу, а мороженое, чай и даже раздражающая «научная» болтовня облегчали выход из кошмара. Она засмеялась – засмеялась не притворно, на самом деле.
И тут на столе завибрировал ее сотовый.
Кому она понадобилась в четыре утра? Элиза протянула руку за телефоном…
…увидела номер на экране и уронила аппарат – или просто отбросила? Телефон ударился о шкаф и полетел на пол. Секунду она надеялась, что разбила его. Аппарат лежал на полу и молчал. Мертвый?
А потом снова зажужжал.
Жалела ли она когда-нибудь раньше, что не сумела разгрохать собственный телефон?
Это же просто номер. Просто цифры. Даже не имя. Имя не высветилось, поскольку Элиза не вносила его в память сим-карты. И, пока не увидела этот номер на экране, даже не осознавала, что все еще помнит его. Как будто он сопровождал ее в течение всей жизни после… после побега. Внутренности немедленно скрутило спазмом. Точно как прежде. Ничего не изменилось, ничего.