Сноха - стр. 17
– Мам, не начинай, а? Чем дальше от богатых и знаменитых, тем спокойнее. Я и так чувствую себя человеком второго сорта. А это унизительно. Правда! И я боюсь за Роберта. Выкрадут, не позволят видеться. А обращаться в полицию бесполезно. Эти люди откупятся за пять минут. Поэтому я решила уехать как можно скорее. И если Косогоров договорится, чтобы бабушку оперировал этот… как его? – щелкаю я пальцами, пытаясь вспомнить фамилию хирурга.
– Яковенко, – на автопилоте подсказывает мама. – Еще сколько он запросит, неизвестно…
– Лучше один раз сделать качественно, чем переделывать каждый год, – поморщившись, заявляю я. А когда выхожу во двор с пухлой папкой с медицинскими заключениями, во дворе около знакомой Ауди вместо Антона меня поджидает другой парень. Один из тех, что вместе с Косогоровым встречал нас вчера.
– А Антон куда делся? – садясь в машину, спрашиваю от нечего делать.
– Вадим Петрович его уволил, – коротко бросает водитель. – Теперь я с вами езжу, Ольга Николаевна.
«Вот это да, – охаю я, стараясь не заорать в голос. – Сказал «хорошо» и решил проблему одним махом!»
Меня мало беспокоит судьба Антона. Он поплатился за свое хамство и гнусный характер. Но становится не по себе от методов свекра. Вот так просто вышвырнуть не угодившего сотрудника может только совершенно отвязный тип. Трудовой кодекс ему в помощь.
Безотчетно я открываю папку с бабушкиными документами. Листаю исписанные страницы и внезапно выхватываю взглядом фразу «полная неподвижность сустава». Внимательно вчитываюсь в каждую строку и понимаю простую и непреложную истину. Кажется, я застряла здесь надолго.
«Твоя мама права, дорогая Оля, засунь-ка ты свои обиды на Вадима Петровича и умоли его помочь. Иначе не видать тебе больше Эдинбурга», – самой себе твержу я всю дорогу до клиники. Но, честно говоря, даже язык не поворачивается попросить о помощи.
Важный и насупленный Косогоров рассматривает на экране какие-то снимки, тычет в них пальцами и, даже не повернув головы к двум солидным докторам, стоящим чуть позади, раздраженно спрашивает:
– Ну и что теперь с этим делать, твою мать? Как вообще можно исправить это уродство? Я не возьмусь и вам не советую. За такой вандализм вешать надо. Прилюдно. На площади, – рычит он, еле сдерживаясь. – У этого коновала хоть диплом врача есть?
– Терапевт, – кивает один из докторов. – К хирургии вообще отношения не имеет. Надеюсь, эту дрянь засудят… Ну и пациентка сама виновата.
– И о чем только думают люди, разрешая оперировать себя на кухне? – поддакивает, передергивая плечами другой.