Сноха - стр. 10
– Хорошо, – киваю я и, как только хозяин дома выходит из столовой, отодвигаю тарелку с недоеденной кашей.
– Доешь, – вздыхает Галина. – Силы тебе понадобятся.
– Я ни с кем воевать не собираюсь, – говорю я, наливая себе чай.
– Ну и правильно, – снова вздыхает свекровь. – Ты Вадику все бабушкины заключения и снимки отдай. Он позвонит кому надо. Прооперируют в лучшем виде.
– Там очередь, – бурчу я и, изловчившись, достаю из ладошки Роберта надкусанный пирожок, которым мой сын пытается приманить кошку.
– Матильда не ест такое, родненький, – воркует Галина, умильно глядя на малыша.
– А что она кушает? – спрашивает Роберт, высматривая еду, лежащую на тарелках и блюдах.
– У людей своя пища, у котов своя, – поясняю я, вставая из-за стола. – Мы сейчас с дедушкой съездим по делам и вернемся, – говорю я, смутно представляя, как можно у здорового ребенка просто так взять кровь из вены.
– Слишком Робинька бледный, Оля, – бормочет Галина. – Вадик никогда не ошибается. Если погнал в клинику, значит, что-то выплывет обязательно. Лучше предусмотреть заранее и пропить витамины, чем потом в больнице лежать.
Вот тут я готова согласиться. Если наш добрый дедушка проведет хоть мало-мальски важную диагностику, я возражать не стану. Только можно все обсудить заранее, а не гнать, понукая, словно скотину в загон.
Уже у себя в комнате я смотрю на свое отражение в зеркале. Вытаращенные от страха глаза никого не красят. Открытый рот и выбившиеся из хвоста волосы тем более. Мне хватает и получаса, чтобы из лахудры превратиться в красавицу. Надеваю на Роберта чистый костюмчик и выхожу с сыном в холл. И жду еще полчаса, пока Вадим Петрович Косогоров соизволит явиться. В ужасно дорогом костюме и с айфоном в руке, он быстро спускается с лестницы и, прихватив из кресла черный портфель от Луи Виттона, направляется к выходу.
– Прости, я опоздал, – пробегая мимо, сообщает он без тени раскаяния в голосе. Мне ничего не остается, как схватить Роберта за ручонку и семенить следом.
Свекор деловито подходит к цвета воронова крыла Мерсу. Намытая и отполированная машина отливает на солнце перламутром. Вадим Петрович открывает заднюю дверцу, поджидая нас с Робертом. И как только я усаживаю ребенка в детское креслице, обходит машину с другой стороны и садится за руль.
Я плюхаюсь на заднее сиденье рядом с сыном и замечаю с укором:
– Вы же просили не опаздывать…
– Я просил. Ну, ты-то ничего не сказала, – усмехается Косогоров, наблюдая за моим замешательством в зеркало заднего вида. Я ловлю холодный и пренебрежительный взгляд и негодующе отворачиваюсь. Кажется, или действительно слышу сказанное тихим шепотом «лохарня». Но не собираюсь обижаться или качать права. Признаю, я – лохушка, или набитая дура.