Снежный ворон - стр. 26
– Что будет с ним?
Кураев пожал плечами.
– Отправим на обучение – через три месяца станет механиком. На передовой сейчас очень жарко. Говорят, машины с поле боя выходят едва не разваливаясь по частям. Там ему будет чем заняться.
– А я?
– Что, «ты»?
– Во время совета мне сказали, что вопрос о внесении моих личных генов в священный пул так же будет рассмотрен.
– Этого я не знаю. Скорее всего будет отдельная комиссия. В основном врачи, исследователи генетики и прочие. Все они начнут рассматривать твой генетический материал и личное дело под микроскопом. Тебе есть чем похвастаться, не спорю, но и есть что скрывать.
– Я был направлен на ту операцию командованием и мои контакты с пилотами другого Клана не являлись моей прихотью, если ты об этом.
– Это уже никого не волнует – важен сам факт. Как только они увидят эту запись в твоем личном деле, прошение о внесении генов в священный пул будет отклонено без права на обжалование. Сейчас с этим строго.
Виктор глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться после всего услышанного, но разочарование читалось на его лице, как бы он того не хотел. Кураев видел это, но молчал – что он мог сказать в такую минуту человеку, посвятившему всю свою жизнь служению Клану и готовившемуся к вхождению в группу лучших, но оставшемуся за бортом истории.
– Все зря. – тихо произнес Виктор.
– Не зря, – отрицательно качал головой Кураев, – ничего не зря! Брось мне это!
Высший офицер вскочил со своего места, выплюнув на ходу тлевшую в губах сигарету, и начав ходить по огромному помещению, словно загнанный в клетку лев.
– Я этого не слышал, – указал он вытянутым пальцем на капитана, – многое из того, что мы хотели так и не сбылось. У нас у всех была целая жизнь, чтобы доказать Клану достойны ли мы попасть в священный пул. У тебя, у меня, у всех нас, кто сейчас догнивает в этой дыре, пытаясь напоследок принести пользу всей нашей стае. И если нас до сих пор не почитают, как богов, значит мы что-то не успели. Сделали не так как надо было. Не пошли на риск, не проявили себя. Что толку винить свое личное дело, если в нем нет записи «герой».
– Тебе легко говорить. Ты никогда не хотел того же, что и я.
– Нет, Виктор. Мне как раз таки говорить очень трудно. У меня за плечами шестьдесят лет жизни, из которых сорок – в строю. Я видел, как умирали пилоты, своей жизнью и смертью доказавшие всем, что достойны быть увековечены в будущих поколениях. Они, соль этой сраной земли, уходили в небытие, потому что какой-то яйцеголовый находил в их генах что-то не то: какой-то врожденный дефект, генетическую несовместимость, физические недуги и многое другое. Ты хочешь сказать они тоже прожили жизнь зря? Нет, жизнь их была ненапрасной. Благодаря им, мы сейчас имеем все это, а не валяемся истлевшим трупом на задворках Вселенной. Священный пул – это Олимп, не каждому дано туда попасть.