Снежный король. Сны об Александре Блоке - стр. 62
И что мы видим? Минутное раскаяние и признание собственной вины, он всегда оставался предельно честным, об этом пишут все без исключения его близкие люди. И на этот раз резкое, холодное:
И я забыл прекрасное лицо.
И потом будет еще более откровенное признание, но никогда ни себя, ни других не собирался поэт жалеть или щадить:
Летели дни, клубясь проклятым роем,
Вино и страсть терзали жизнь мою.
В это время и происходит сознание проклятой ошибки, связанной с женитьбой. А в памяти остается только синий плащ. И прощается он не с женщиной, а с очередным мифом, им же самим и созданным, потому так настойчиво повторяется мотив рыцаря:
Уж не мечтать о подвигах, о славе.
А что же касается живой женщине, которая и ушла, вероятно, потому, что ей уделялось меньше внимания, чем мифической Прекрасной Даме, с ней поэт обходится очень просто и жестко:
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.
Финал трагедии будет прописан в более позднем стихотворении «Перед судом». Он снова оглядывается на ту, которая когда-то имела смелость от него уйти, чтобы не в мифе, а в реальности найти свое счастье. Но она вернулась назад, правда, изменившейся до неузнаваемости:
Вот какой ты стала – в униженье,
В резком, неподкупном свете дня.
Мучительный и лукавый путь любимой женщины проходит перед его глазами, и в глубине души он понимает, что и сам виноват в том, что с ней случилось:
Все-таки, когда-нибудь счастливой
Разве ты со мною не была?
Вина, жестокость, невозможность что-то изменить в жизни любимой женщины, и его последнее прости:
Страстная, безбожная, пустая,
Незабвенная, прости меня.
Так завершается эта история, начавшаяся в самых удивительных «Стихах о Прекрасной даме».
Как же грустно слушать эту его исповедь, как печально все, что с ними происходит.
Хотелось думать, что он посередине между Пушкиным и Буниным. Но в том-то и загадка, что А. Блок не вписан ни в какие программы и системы. Его невозможно с кем-то сравнивать, от него невозможно ждать привычных ходов. Он совсем иной, особенный и таким останется навсегда, сколько бы мы не пытались проникнуть в его тайны и лабиринты, никому ничего не удавалась разгадать в нем.
ГЛАВА 25 Большие перемены
На горизонте в то время появлялись не только новые женщины, но и новые поэты.
Они отвергали символизм, ратовали за простоту и прозрачность стиха. Его это страшно раздражало. Приходилось много говорить, а он этого никогда не люби л. И он казался призраком на их собраниях и заседаниях, пришельцем из совсем иного мира.
Но появился молодой, дерзкий поэт. Его сила и стилистический шарм его стихов потрясали устои символизма. Говорят, что несмотря на свою молодость, он уже успел побывать в Африке, и вернуться оттуда живым и невредимым.