Снежное забвение - стр. 28
– Сегодня вы туда не попадете, – продолжил он. – Дороги как таковой нет, тем более при такой погоде… Женщины все время жалуются на изоляцию. Я не уверен, что это лучшее место для них.
На улице стало тише. Рыбная лавка закрылась, и все шторы на Харбор-стрит были опущены. Сугробы покрылись блестящей глазурью. Граскин поежился. Довольно долго он стоял и не двигался с места. Вера подумала, что ему, наверное, холодно, потому что грела его только мантия на плечах. Наконец он вышел на тротуар и зашагал прочь. Обернувшись, Вера заметила, что он начал с кем-то говорить по телефону.
Глава 8
Малкольм Керр стоял за стойкой в «Коубле». За ним четверо стариков играли в домино на то, кто следующий пойдет к бару. Малкольму казалось, что те же старики сидели за этим же самым столом и так же спорили с того самого дня, когда отец впервые привел его в паб. Их ворчливые голоса и крики чаек сливались в фоновую музыку его жизни.
«Ничего здесь не изменилось за тридцать лет».
Не считая того, что сегодня Малкольм не был пьян и даже не мог вспомнить, когда это случалось с ним в последний раз. Может, когда хозяйкой была еще Толстая Вэл, а он был молод, строен и даже горяч. Над баром висел портер Вэл, и она смотрела на него с упреком. У нее был сын по имени Рик, хитрый и пронырливый, и, вспомнив их обоих, Малкольм почувствовал резкий укол вины. Он постоянно носил с собой тяжесть вины, как лишние килограммы вокруг талии, и привык к ней настолько, что обычно почти не замечал. Сложно сказать, можно ли винить в этом алкоголь. В последнее время он не сильно пил – он обычно заходил в «Коубл» по вечерам после работы в мастерской и пропускал пару пинт. Читал «Кроникл». Смотрел «Взгляд на Север» по телевизору, если не показывали спорт. Потом тащился обратно к своему маленькому дому на Перси-стрит. Перси-стрит – максимум, что он смог себе позволить после развода.
Но сегодня он потерял счет выпивке. Сначала пиво, а потом, когда его мочевой пузырь перестал справляться с наплывом пинт, красное вино. Но ничего крепкого. Он гордился, что не перешел на скотч. И гордился, что до сих пор стоял на ногах.
Разговаривал он только с Джонни, барменом, да еще немного поглумился над старой шмарой Ди, пока она слонялась по бару, пытаясь выклянчить выпивку или подцепить клиента. «Господи, – думал он, – ты, наверное, в отчаянии». Еще один момент гордости, потому что до этого он не опустился.
А потом, сквозь хмельной угар, он уловил оживленный разговор за своей спиной. Откуда-то резко появились возбужденные голоса. Прозвучало знакомое имя, пусть и нечетко. Он повернулся к паре средних лет. На первый взгляд они показались ему смутно знакомыми, но имен он припомнить не смог, хотя, возможно, с мужчиной даже ходил в школу.