Снежить - стр. 26
– Мы все умрем!!!
Ему даже показалось, что этот вопль помог хотя бы на время отсрочить катастрофу, но его опередили. По салону, заглушая успокаивающее, но не слишком убедительное бормотание динамика, пронесся полный отчаяния и боли крик. Не его, Веселова, вопль, а кого-то другого.
Это было так неожиданно, что собственный страх отступил, и змеиный клубок в животе замер, затаился.
– Вадим! Вадим, помоги мне! – Голос показался Веселову смутно знаком, но во всей этой свистопляске и тряске он никак не мог узнать говорившего.
А Чернов уже отстегивал ремень безопасности, выбирался из своего кресла, обеими руками придерживаясь за спинки кресел, двигался вперед, на голос. Там, впереди, извивалось и билось в агонии тело. Оно билось с такой силой, что на мгновение Веселову подумалось, что это именно оно раскачивает, сбивает с курса самолет, что стоит только телу замереть, и все нормализуется. Значит, надо помочь. Значит, нужно спеленать и удерживать этого чертова мажора-наркомана. Нужно делать хоть что-нибудь, чтобы не сойти с ума!
Веселов тоже попытался подняться. Вспотевшие ладони скользили по подлокотникам, все никак не могли справиться с ремнем безопасности. Но ему нужно, просто жизненно необходимо встать…
– Голову держи! – Теперь бормотание динамика заглушал рев Чернова. – Волков, держи ему голову!
А по салону, прямо на Чернова неслась тележка с напитками. Наверное, ее плохо закрепили. А может, вообще не успели закрепить. Веселов тележку поймал, едва не вывихнув себе при этом плечо. Сейчас он не чувствовал боли, все его мысли занимало содержимое тележки. Бутылки с виски, коньяком и водкой опрокинулись, некоторые разбились, и салон теперь заполнял ядреный алкогольный дух. Вот она – его порция бесстрашия, плещется в уцелевшем шкалике. Один глоток – и он протянет еще пару минут. Наверное…
Ледяная рука сжала запястье в тот самый момент, когда его собственные пальцы сомкнулись вокруг бутылочного горлышка, и сквозь шум, рев, круговерть до него донесся голос:
– Это не поможет.
Она смотрела на него своим насмешливым взглядом. Насмешливым и совершенно спокойным, словно бы шум, рев и круговерть не касались ее никаким боком.
– А что поможет? – прохрипел Веселов, прикладываясь к бутылке. К черту вежливость и хорошие манеры! Ему бы протянуть еще пару минут.
Она не ответила, вместо этого положила холодную, как вечная мерзлота, ладонь Веселову на лоб. Положила, и сразу стало так хорошо! Словно бы до этого он метался в лихорадке, а теперь с этим холодом на лбу его отпустило. Прямо как в детстве, когда мама сбивала жар мокрым полотенцем.