Снеговик - стр. 76

– Возможно, – согласился Гёфле, усаживаясь и с большим усердием принимаясь за еду, – но так же вероятно, что вы мне сейчас преподнесете одну из тех историй, какие любят странствующие герои. Мне все равно, лишь бы было занимательно.

– Вот как, – улыбаясь, сказал Кристиано, – а на каком языке вы пожелаете, чтобы я вам рассказывал?

– Черт возьми! По-шведски, раз это ваш язык! Вы швед и к тому же далекарлиец, это сразу видно по вашему лицу.

– Однако я не швед, а скорее исландец.

– Скорее?.. Вы в этом уверены?

– Нисколько не уверен. Поэтому, поскольку латынь – язык универсальный, если угодно…

И Кристиано вполне свободно повел речь на изящной и правильной латыни.

– Очень хорошо, – одобрил адвокат, слушавший его дружелюбно и со вниманием, – но итальянское произношение немного мешает мне понимать вашу латынь.

– То же, пожалуй, может получиться с греческим и с немецким, – сказал Кристиано, начавший говорить на языке мертвом, а затем и на живом с той же легкостью и так же правильно, сопровождая свою безукоризненную речь цитатами, изобличавшими в нем человека, понаторевшего в древней и новой словесности.

– Браво! – воскликнул доктор. – Вы очень образованный человек, это видно. А французский вы тоже знаете?

– Французский и английский, по вашему усмотрению, – отвечал Кристиано, – меня всему этому учили, а я питал склонность к изучению языков.

– Ну ладно, рассказывайте по-французски, – решил Гёфле, который был не меньшим полиглотом, чем Кристиано. – Я люблю Италию, а Францию просто обожаю! Это наша союзница, и не все ли равно, полезная или нет; главное, что это полная противоположность русскому духу, который я ненавижу.

– Слава богу, я тоже противник русских с тех пор, как прибыл в Швецию, и в особенности после вчерашнего вечера; а теперь, господин доктор, прошу вас, не принимайте меня за педанта. Если я посмел прихвастнуть своими скромными познаниями перед профессором Лундского университета, то это только потому, что, заметив, как мастерски я резал ветчину, вы подумали, уж не какой-нибудь ли я бывший Фронтен{26} из хорошего дома, впавший в немилость и подыскивающий, кого бы лучше надуть.

– Надо же! А ведь вы угадали, каюсь: эта мысль пришла было мне в голову. Но теперь я вижу, что если вы и служили в хороших домах, то уж отнюдь не в качестве лакея.

– Боже ты мой, сударь, – сказал Кристиано, – что лакей, что учитель – невелика разница, ступенькой выше или ниже в глазах иных.

– Только не в Швеции, друг мой, черта с два! Нет, у нас дело обстоит не так.

– Знаю, сударь: в вашей стране люди бескорыстно стремятся к серьезным знаниям, и нигде так достойно не поощряется развитие гуманитарных наук; но в других странах нередко…