Снег, путь и приворот - стр. 25
Распаренные баней девицы спали крепко, утром встали рано и очень удивились бледному виду нянек. Те молча собирали вынутые из сундуков вещи, хмуро проводили девушек до возков. Даже Радомира из селения уезжала в повозке, чтобы не смущать селян и не вызывать слухов.
Только усадив подопечных и укутав их медвежьими полостями, няньки отошли в сторону и выразительно посмотрели на собравшийся караван. Они не спали всю ночь, потому что под окнами светелки кто-то бродил осторожным охотничьим шагом. Лада Волеговна не только вдовой воина была – она и сама в молодости охотничала, так что слух имела тонкий. Нянька Услады – Плава Юрковна – такими статями не отличалась, но за боярышней следила в оба глаза и приметила тень на тонком промасленном пузыре. Нянькой Заряны была совсем старушка, и звали ее «баба Муша». Она выглядела сущей доходягой, но была шустра и проворна, умея без масла пролезть туда, куда ее «ласточке» надобно было.
Все три женщины мрачно смотрели на обоз, понимая, что никто из местных к дому с невестами не сунулся бы ни за какие деньги. Зорко Военежич, а с ним братья Услады и братья же Заряны посты ставили надежные и проверять их не ленились. Да и псы на подворье у старосты Гранички были добрые – из тех, с которыми на медведя ходят. Просто так они бы чужого не пустили. А собаки молчали. Из всех доказательств остался разметенный след под окнами да очищенный от снежного наноса подоконник. Кто-то пытался выманить одну из девиц на улицу. Вот только зачем? Княжьи невесты – они неприкосновенны. За них на месте убить могут, и виру платить не заставят, ежели брат или отец дотянется. Купеческую дочь хотели сманить? Так она в Граничках первый раз была, из возка вынули – в дом завели, после обратно в возок посадили. Значит, тать неведомый в обозе едет! И следить за невестами пуще прежнего надо!
Постояли няньки да разошлись.
Лада Волеговна в возок к боярышням села, Плава Юрковна да баба Муша возок Услады заняли. А в купеческий пустой сам Златан Удалович сел – подремать после долгого пира. Так и вышло, что не заметил никто пристальных взглядов, которые на возки Зареслав бросал.
Это он бродил под окнами светлицы. Все надеялся, что сестра выглянет и подругу новую позовет – братом похвалиться. К баньке он второй раз сунуться не посмел – там Зорко Военежич сам всех разогнал да стариков беречь девичью честь поставил, а вот под окнами светелки бродил, делая вид, что дозоры проверяет. Не дождался – быстро боярышни спать легли, а Зареслав так себя растревожил, что мнилось ему – зовет его кто-то ласково да любить обещает нежно. Еле-еле в себя пришел! Снегом умылся и в избу ушел. А поутру еле в седло сел – все взгляда от возка отвести не мог! Даже дорога долгая из него этой томной сладости не выбила. Ехал Зареслав, трясся в седле и думал… Как бы залучить Радомиру на сеновал? Закружить, заласкать, зацеловать до дурной головы, а утром повиниться перед гонцом и охраной, да увезти Бусовну к ее отцу – с вирой «за косу» и в женском платье.