Снайпер в Афгане. Порванные души - стр. 15
Молодняк пашет – аж гай шумит! Водка, она быстро кончается. Пошли колонны бойцов за чашмой. Кому-то по балде пустым чайником грохнули – не принес, другие деды отобрали – пацан и лег под койку.
Десантуре налили – те опять давай молотить с пьяной удали кого ни лень. Одного своего загнули и лупят по шее колобахи, а он не падает. Их главный совсем разъярился, говорит пацану, чтобы тот нагнулся и мотал башкой (у них такое убеждение было: дабы шею не сломать ударом, она расслабленная должна быть), а сам размахивается по-деревенски и лупит плашмя кулаком – «со всей дури». То повезло парню, что дед – свинарь или хлебопек, толку, что старослужащий. Бить не умеет совсем, не «вворачивается» в удар и корпус, хоть и пытается бить всем телом, не вкладывает. Урод даже в этом… Упал пацан, додумался, слава богу. Ржет десантура – победа!
Чуреки тоже разошлись, что свои, что штатские. К середине ночи ужрались все в «сисю» и пошло-поехало. Тупо гоняют по казарме всех подряд, мочат, где поймают. Бабы их отвратные на койках сидят с ногами немытыми, визжат от восторга, как же – «рюсських пидарасов» гасят! Вы же, кобылы вонючие, их ненавидите – они ж от вас рожи воротят и носы зажимают. Бачата их дебильные спят вповалку, ухайдокались бедные – такой спектакль длинный. Нормальные, короче, семьи, правильные…
Мы в этом ночном погроме участвовали хитро. Сделали пару ходок за чашмой. После третьего похода последний чайник отдали уже не чучмекам, а своим – землякам Макса и Славы. Тоже десантура. Главный – «страшный сержант», дембель. Вообще откуда-то с Крайнего Севера. Ну, с Максом понятно – свой, зема, да и чересчур потерпевший. Слава – сибиряк и вэдэвэшник, хоть и не афганец. Мы с Толяном прокатили как друзья, да и бакшиш все ж таки – пять литров крепленого, «чирик» стоит. Разрешили нам четверым в самом конце казармы под свои угловые спаренные койки залезть.
Сверху десантура гуляет: под койку залетает нераспечатанная пачка вьетнамских сигарет (названия уж и не помню – в буфете продавались) и голос спасителя: «Тащитесь, духи!» Да, мы не гордые, конечно, спасибо.
И вот тут, под утро, случился у меня с Максом серьезный разговор. Насколько серьезный, я чуть позже понял.
Почему он выбрал именно меня, я узнаю позже. Но ему нужны были все. У него не было плана. Не могло быть по определению. Такое не планируют. И ему был нужен я. Очень нужен. Не из-за физического превосходства над любым из членов группы и не потому, что со времени развития моей бессонницы пацаны нянчились со мной, словно с куклой. Ему были нужны мои мозги. Вернее, их бездействие. За последние дни все убедились, что я уже вообще не думаю, а просто знаю. Это сложно объяснить…