Сначала повзрослей - стр. 18

Мы проходим в дом, я снимаю рюкзак и куртку. В доме стоит аппетитный запах, наверное, бабушка бросилась готовить, как только я ей позвонила и сказала, что приеду.

— Давай, дитё, раздевайся, руки мой да за стол. Вареники с картошкой наварила я. С маслом и с луком, как ты любишь. Кисель вишнёвый сварила, твой любимый, но горячий ещё. Выставлю сейчас на порожек, чтобы остыл быстрее.

— Спасибо, бабуль, но тебе не стоило так колотиться, — качаю головой, а сама, конечно, очень рада вареникам. Просто у бабушки в последние полгода сильно руки крутят, врач говорит, артрит, лечить нужно, мази постоянно использовать, но кто бы бабушку заставил? До моего отъезда в Ростов на учёбу ещё как-то её контролировала, а теперь-то понятно, как она лечится. Вон кастрюлю взяла, и дрожит рука.

Я мою руки и переодеваюсь в домашний спортивный костюм. Садимся с бабушкой ужинать. Вареники — просто пальчики оближешь. У бабушки всегда такие. У меня тоже вкусные получаются, но вот так красиво заворачивать края не получается.

Внезапно в памяти всплывает довольное лицо Германа Васильевича, когда он ел мои блины. Интересно, вареники он любит? Тоже бы понравились? С маслом или со сметаной?

— Дитё, ты в каких там облаках летаешь? — спрашивает бабушка, возвращая меня в дом из мыслей. — Аж жевать перестала.

Только бы щёки предательские не покраснели. Можно от кого угодно скрыть свои эмоции, но точно не от бабушки, она меня как облупленную знает.

— Вкусно просто очень, — бормочу, принимаясь тщательно жевать. — В общаге, знаешь ли, таких деликатесов не попробуешь особенно.

Бабушка смеётся в ответ и гладит меня по руке своей тёплой ладонью. Потом мы болтаем. Сначала она расспрашивает меня про колледж, про учёбу, что делаем, как учат, сколько задают. Про Таню спрашивает, про общежитие. Потом рассказывает, что да как дома. Куры к осени совсем нестись плохо стали, козы соседскую вишню поскубли, пришлось соседям отдать ведро яблок взамен, а кошка Макаровых котят нарожала — копии нашего Бурли. Так бабка Макаровых ругаться приходила.

— Совсем Макариха из ума выжила, что ж я Бурлю в доме-то запру? — всплёскивает руками бабушка.

Мы вместе после ужина убираем со стола, я умываюсь и иду в свою спальню. Умащиваюсь в кресле с книжкой, закутавшись в плед. И Бурля уже тут как тут — мурлычет, хвост дугой, о ноги трётся.

И спокойно так дома, хорошо, а внутри всё равно пульсирует что-то, тревожит. Страхи и волнения остались в большом городе вроде бы, но какая-то их частичка со мной в село приехала, мандражит, не даёт расслабиться. Возвращаться в город совсем не хочется, но я знаю, что эта минута слабости временная. Нужно учиться, работу найти потом хорошую, бабушку забрать. Что тут в селе делать?