Смотрите, как мы танцуем - стр. 8
Амин поначалу держался настороженно.
– Быстро же они переобулись, – говорил он Матильде. – Давно ли я был для них крысенышем[3], арабским отродьем? А теперь так и стелются передо мной: «Месье Бельхадж то, месье Бельхадж сё…»
Однажды вечером, во время ужина с танцами в одном загородном поместье, Матильда убедилась в его правоте. Моник, жена парикмахера, перебрала спиртного, и посреди разговора у нее вырвалось слово «бико»[4]. Она прикрыла руками рот, как будто хотела запихнуть обратно вылетевшее из него оскорбительное выражение, испуганно ойкнула, вытаращив глаза и густо покраснев. Никто кроме Матильды ее не слышал, но Моник еще долго рассыпалась в извинениях. Она твердила:
– Поверь, я совсем не то хотела сказать. Не знаю, что на меня нашло.
Матильда так никогда и не узнала наверняка, что же заставило Амина принять решение. Но в апреле 1968 года он сообщил ей, что у них будет бассейн. Сначала вынули грунт, потом залили бетонные стенки, установили систему водяных труб и фильтрации: Амин со знанием дела лично руководил работами. Вдоль бортиков он приказал выложить окантовку из рыжего кирпича, и Матильда вынуждена была признать, что это придало сооружению определенную элегантность. Когда чашу бассейна наполняли водой, они оба при этом присутствовали. Матильда села на раскаленные кирпичи и стала смотреть, как медленно поднимается вода, нетерпеливо, как ребенок, дожидаясь, когда она доберется до ее щиколоток.
Да, Амин сдался. В сущности, он здесь хозяин, он главный, благодаря ему у работников есть кусок хлеба, и не им рассуждать о том, как он живет. К тому моменту, когда была провозглашена независимость, лучшие земли все еще находились в руках французов и основная масса марокканских крестьян жила в нищете. Когда французы установили протекторат над Марокко и приняли меры по улучшению ситуации с санитарией, в стране стала стремительно расти численность населения. За десятилетие независимости земельные наделы крестьян были разделены на такие крошечные доли, что прокормиться с них стало невозможно. В 1962 году Амин выкупил часть владений Мариани и земли вдовы Мерсье[5]; та поселилась в городе, в грязноватой квартирке на улице Поэмиро. Амин забрал себе технику, скот, склады и амбары и за скромную цену сдал нескольким работникам с их семьями небольшие участки, которые снабжались водой при помощи оросительных каналов. В окрестностях Амина считали строгим хозяином, человеком упрямым, вспыльчивым, но никто не ставил под сомнение его безупречную честность и чувство справедливости. В 1964 году он получил помощь от министерства на строительство оросительной системы на значительной площади своих земель и покупку современного оборудования. Амин постоянно говорил Матильде: «Хасан Второй понял, что мы прежде всего крестьянская страна и что в первую очередь нужно поддерживать сельское хозяйство».