Смирительная рубашка для гениев - стр. 17
Открыв дверь кабинета, он пропустил меня вперед. Кабинет, как впрочем, и все здание вида был мрачного: тюремные решетки на окнах, напротив письменного стола привинченный к полу стул для буйных. Психиатр и указал мне на этот стул – больше мебели в кабинете не оказалось – сам же уселся за стол в кожаное офисное кресло.
– Чай, кофе?
Алексей Алексеевич кивнул на маленький столик с чайными принадлежностями. Я отказался.
– Ну что же, ну что же. – он блеснул на меня стеклами очков. – Читал я ваши книги. Ну, не все, конечно, не все. Но того, что прочитал, хватило.
– Для чего?
Я возвел глаза к потолку, закинул ногу на ногу и оперся локтем о спинку стула. Я всегда старался принять независимую позу, когда кто-нибудь собирался говорить о моих произведениях. Но здесь на стуле для буйных это оказалось непросто – локоть тут же соскользнул, и тело нелепо скривилось набок. Тут все было устроено для того, чтобы больной не чувствовал себя значительнее доктора, даже если считал себя Наполеоном, Сталиным или Иваном Грозным.
– Да, собственно говоря, для всего. И вот, что я вам скажу, бесценный Аркадий Семенович. Что скажу. – он на несколько секунд остановился, словно потеряв мысль, но потом продолжал, как будто и не выпадал из разговора. – А почему вы занимаетесь именно литературой? Ведь в наше время это не выгодное занятие – оно не несет ни денег, ни особенно известности.
– Видите ли, вопрос это не простой, – я откинул назад голову и снова попытался опереться локтем на спинку стула, но локоть вновь соскользнул, и я, покачивая ногой, продолжал. – Раньше была надежда на известность, поклонниц, большие гонорары, но времена изменились: литература и искусство сейчас никому не нужны. Осталась, пожалуй, только внутренняя потребность. Писатель пишет потому, что не может не писать. Я бы сказал, литература – это судьба.
– Я не просто так интересуюсь, – перебил мои разглагольствования Алексей Алексеевич и, пошевелив бровями, поправил очки. – У вас ведь замечательная, я бы сказал, редкая фантазия. Да направь вы ее в другое русло, вы смогли бы обогатиться и принести пользу государству.
– Не понимаю, – с некоторым раздражением начал я. – Вам не понравилось, что я пишу? Вы считаете, что это настолько плохо, что мне даже писать не стоит!
В странное русло направился наш разговор. Я ожидал экскурсии по лечебнице, а вместо этого психиатр критикует мои книги. Да по какому праву?! Я же не берусь советовать ему, как шизофреников лечить?
– Ни в коем случае! Не это я, совсем не это, имел в виду, – взволновался врач и даже приподнял из-за стола свое могучее тело. – Как раз таки наоборот, если бы у вас не было литературных способностей, я бы вам этого не говорил.