Смешенье - стр. 43

– Вы охрипли, – заметила Элиза. – Это простуда или вы много кричали?

– Я не боюсь повышать голос на тех, кто ниже меня. В вашем обществе, мадемуазель, я буду вести себя сообразно приличиям.

– Значит ли это, что вы оставили намерение подвесить меня над углями в мешке с кошками? – Элиза перевернула письмо, в котором д’Аво писал кому-то, что именно так следует поступать со шпионами.

– Мадемуазель, я несказанно шокирован, что вы поручили ирландцам ограбить мой дом. Я многое готов вам простить. Однако, нарушив неприкосновенность дипломатической резиденции – дворянского дома, – вы заставляете меня думать, что я вас переоценил. Ибо я считал, что вы можете сойти за благородную, а так поступают лишь люди подлого звания.

– Различие, которое вы проводите между подлым и благородным, представляется мне настолько же произвольным и бессмысленным, как вам – обычаи индусов, – отвечала Элиза.

– Вся тонкость как раз и заключена в произвольности, – указал д’Аво. – Будь обычаи благородного сословия логичны, всякий мог бы их вывести и стать благородным. Однако поскольку они бессмысленны и к тому же постоянно меняются, усвоить их можно, только впитав кожей. Такую монету практически не подделать.

– Как золото?

– Истинная правда, мадемуазель. Золото – везде золото, однородное и безличное. Однако, когда монетчик оттискивает на нём некие напыщенные слова и портрет монарха, оно обретает достоинство. Достоинство это существует постольку, поскольку люди в него верят. Вы попали ко мне в руки чистым золотым диском…

– И вы, сударь, попытались оттиснуть на мне дворянское достоинство – повысить мою стоимость.

– Но кража в моём доме, – граф указал на письма, – разоблачает вашу фальшь.

– Что в вашем представлении хуже? Шпионить для принца Оранского или выдавать себя за графиню?

– Безусловно второе, мадемуазель. Шпионаж распространён повсеместно. Верность своему сословию – то есть семье – куда важнее, чем верность конкретному государству.

– Думаю, по другую сторону пролива многие придерживаются противоположных взглядов.

– Однако вы по эту сторону, мадемуазель, и останетесь здесь надолго.

– В каком качестве?

– Зависит от вас. Если вы решите и впредь вести себя как простолюдинка, вас ждёт соответствующая участь. Я не могу отправить вас на галеры, как бы мне ни хотелось, но в силах обеспечить вам не менее жалкую участь в стенах работного дома. Полагаю, девять-двадцать лет за чисткой рыбы вернут вам уважение к благородному образу жизни. Или, если вы немного оступились, быть может, под влиянием родов, я могу отправить вас в Версаль примерно в том же качестве, что и раньше. Когда вы исчезли из Сен-Клу, все решили, что вы в интересном положении и намерены, тайно родив, определить ребёнка на воспитание; теперь, спустя год, всё позади, и вас ждут обратно.