Смерти вопреки - стр. 15
В душе я надеялся, что нас напугала упавшая от старости сухая ветка. Такое в лесах случается часто. Но в Малоросье это было дурным знаком. Я отдал Фотису нервно подрагивающий фонарь и пошел вперед. Не стоило раздражать лес еще и светом.
После знакомства с тюрьмами Имбиря я неплохо видел в темноте и сумел разглядеть на тропинке какую-то тень, вокруг которой валялись обломанные сучки и ветки. Я снял с плеча лук и нащупал стрелу.
Фигура на земле зашевелилась. В тусклых отблесках фотисова фонаря мелькнул рваный плащ, большая сумка с торчащими из нее пучками сухой травы, и синий шарф, обмотавший своего владельца так крепко, что тот, поднявшись с земли, сразу принялся его стаскивать. Открыв рот, я в изумлении наблюдал за мальчишкой, гадая, как он здесь оказался. На вид ему было лет пятнадцать. Светлые волосы цвета полуденного солнца и бледное лицо с большими глазами делали его похожим на эльфа, хотя этих тварей в Малоросье никто еще никогда не видел.
Он, конечно, заговорил первый. Стоять под прицелом – неприятное ощущение даже для эльфов. Я не понял ни слова из того, что он сказал, но решил, что парня лучше прикончить. Не люблю, когда меня заставляли нервничать. Вдруг из беспорядочной череды слов я различил «не стреляйте» и «уважаемый господин проводник». Я поймал на кончик стрелы его светлую голову. Проводником, а тем более уважаемым, меня мог назвать только уроженец человеческого мира, не раз бывавший в Королевстве, и умеющий различать наши защитные знаки. Значит, не Малоросье, облегченно вздохнул я. С людьми, неожиданно встречающимися на пути в глухой чаще, у меня был короткий разговор.
В следующий миг мальчишка бросился на меня, а стрела, издевательски свистнув, вонзилась в ствол гигантского тиса. Недовольство леса ощутилось всей кожей, но я еще не успел понять, что моей карьере проводника пришел конец – сцепившись, мы покатились во мрак.
Никогда бы не подумал, что за Малиновой тропкой начинался такой откос. Я сумел не выпустить парня и лишь надеялся, что когда мы достигнем подножья, он сломает шею раньше меня. Поросший кустарником и колючкой склон неожиданно оборвался. Некоторое время я падал в темноте. Хрустнула ледяная корка и зимнее болото, чавкнув, нежно приняло меня в свои объятия.
Очнулся я уже на берегу.
Хватая воздух ртом и плохо соображая, что происходит, я с удивлением уставился на мальчишку, который суетился рядом, хлопая меня по плечам, как будто это могло вернуть потерянное в зимнем болоте тепло. Наконец, до него дошло, что так людей, искупавшихся в ледяной воде, не спасают. И тут он меня удивил. Отставив одну руку в сторону, парень принялся внимательно изучать свои пальцы, а через секунду его ладонь полыхнула огнем, да таким, что пламя перекинулось на молодой куст шиповника, озарив удивленные стволы древних гигантов. Огонь лизал его пальцы, но, похоже, не причинял мальчишке вреда.