Смертельный выбор - стр. 53

– Последние несколько дней я только и делал, что пытался найти доказательства его невиновности. Бесполезно. Ничего. Никого. А мне требовалась хотя бы тень сомнения. – Жан бурно жестикулировал, и я заметила, что его рука слегка дрожит. – Но сомнению места не осталось, Темпе.

Он устало провел рукой по лицу.

– Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения.

– Напротив, это важно. Только это и важно.

– Сначала я думал, что такое совершенно невозможно. Кто угодно, только не Эндрю Райан. А потом ознакомился с материалами дела. – Он снова глубоко вдохнул. – Послушай, Темпе, мне очень жаль. Прости за всю эту проклятую неразбериху. Я уже и не знаю, кто я и куда катится мир. И не уверен, что цена за поездку стоит того.

Я посмотрела на Бертрана – его лицо исказилось от душевных страданий. Я точно знала, что он сейчас чувствует. Он пытается не презирать бывшего напарника за то, что тот пошел на поводу у собственной алчности, и в то же время ненавидит Эндрю за глубокую, холодную пустоту, образовавшуюся в душе после предательства.

Бертран обещал дать мне знать, как только выяснит что-нибудь еще. После его ухода я выбросила в мусорное ведро рыбу и долго плакала, пока не заснула.

В четверг я надела темно-синий костюм и поехала в церковь Пресвятой Девы Марии. С утра погода выдалась пасмурная, дул сильный ветер, солнце лишь изредка выглядывало сквозь стремительно проносившиеся по небу свинцовые тучи.

Я припарковалась, вышла из машины и направилась к входу, миновав обычное в подобных обстоятельствах сборище зевак, журналистов и полицейских. Шарбонно, Клоделя и Куикуотера пока нигде не было видно.

Желающие проводить девочку в последний путь, в большинстве своем африканцы, с мрачными лицами медленным потоком поднимались по ступенькам. Белые прибывали парами или небольшими группами, ведя с собой детей. Наверное, это были одноклассники Эмили-Энн с родителями.

Недалеко от входа внезапный порыв ветра сорвал шляпку с головы пожилой женщины, идущей справа от меня. Одна заскорузлая рука взлетела к голове, в то время как вторая придерживала юбку, вихрем взметнувшуюся вокруг ног.

Я ринулась вперед, успела придавить шляпку к стене церкви, не дав ей улететь, и затем протянула женщине. Та прижала шляпку к костлявой груди и слабо улыбнулась. Ее испещренное морщинами темное лицо напомнило мне о куклах, изготавливаемых умелицами из Грейт-Смоки-Маунтинс.

– Вы были другом Эмили-Энн? – спросила меня старушка хриплым голосом.

– Да, мадам. – Мне не хотелось говорить сейчас, что именно связывает меня с девочкой.