Смертельный вояж - стр. 12

Девки начали волноваться и роптать, но он их успокоил, что всё, мол, под контролем, работаем в прежнем режиме. Сутенёр и сам поверил в это. Прошёл месяц с лишним и вдруг ему сообщили, что уже второй день никто не видел Лизу Смирнову. Вот тогда для Мустафы, вместе с известием о пропаже, принесли валерьянки. Он метался в бессилии по своему кабинету, который находился в том же здании, где дамы жили и принимали клиентов. Огромный, многоэтажный отель, с достаточным количеством звёзд, номеров, с приличным сервисом и весьма доступными ценами действовал круглый год. И эта туристическая мишура хорошо маскировала нелегальный бизнес Мустафы.

Он срочным образом созвал своих помощников, и прежде, устроил разнос за халатное отношение к делу, потом каждому выдал задание: выяснить с кем встречались в последние дни жизни убитые, на каком автомобиле уезжали, в какой отель приглашались. Короче досконально выяснить все мелочи, вплоть до того, какие трусики были в последний день на каждой из них. Подчинённые зароптали, как же распознать клиента, ведь паспорт никто не предъявляет при получении проститутки. На что Мустафа зыркнул чёрными глазками, быстро пресекая протестные настроения.

– Я сказал всё! К вечеру я должен знать о них каждую мелочь. Работать тихо, чтобы дамы не начали волноваться, мы не можем остановить работу в разгар сезона.

А про себя решил, что как только соберёт всю возможную информацию, то попытается встретиться с офицером криминальной полиции Ерином Исаном, который, как он уже узнал из своих источников, вёл это дело.

За год до того, как его отправили работать в это курортное место, Ерин прожил девять месяцев в белорусском городе Барановичи, изучая в местном университете русский язык. Этого требовала его служба, потому что на побережье съезжались многие тысячи туристов не только русских, но из стран бывшего СССР. Когда начальство предложило столь длительную командировку, он, недолго думая, согласился. На тот момент полицейский уже оформил развод. Его томило одиночество, и угнетали пустые стены служебной квартиры. Предложение заняться изучением языка поступило как нельзя, кстати, тем более по окончании курсов ожидало повышение в звании. Вот тогда он сможет работать в городе до самой пенсии без переводов на другое место службы. Получать знания в России оказалось достаточно дорого и холодно. А белорусская сторона с удовольствием принимала на обучение уже немолодых студентов из Турции, за совсем небольшие деньги. Все девять месяцев, с октября по июнь, он прожил в общежитии в одной маленькой комнате с молодым соотечественником, который после окончания колледжа по отельному бизнесу в Белеке, так же осваивал русский язык. Время, проведённое в вынужденном студенчестве, вспоминалось по-разному и весело, и грустно, а иногда с ужасом. И самое страшное было не то, что туалетная и душевая комнаты были по одному экземпляру на весь этаж, а то, что они рисковали с голодухи нажраться свинины, которая укрывалась почти во всех продуктах – в столовских котлетах, голубцах, сосисках, в пирожках, холодцах. И чтобы случайно не осквернить своё мусульманское тело и душу этой пищей, они ели рыбу – консервы, жареную, печёную, какая только лезла в рот. А есть хотелось всегда от работы извилин, потому что русский оказался невероятно трудным. И потому что минус десять для теплолюбивых турков, это «ледниковый период». После девяти месяцев такой диеты Ерин возненавидел рыбу во всех её проявлениях. И вот сейчас он обедал с красивой русской девушкой в небольшом кафе на первом этаже полицейского участка и без слов наблюдал, как она с удовольствием уплетает жареную форель. Она ловко управлялась с вилкой и ножом, быстро закидывая в рот кусочки рыбы и картофеля фри. Первый раз после белорусской командировки он захотел со смаком и аппетитом съесть такой же кусок. Он подумал про себя, что молодой, здоровый организм, несмотря на огромный стресс и двухчасовой допрос не только не лишает аппетита, но и требует возврата затраченной энергии.