Смертельные объятия - стр. 13

Он и сам не понял, как это получилось, что он позвонил туда.

Договорились о встрече с девушкой. Если окажется, что это проститутка, он даст ей, горемычной, денег и отпустит ее. Хотя бы увидит живого человека, посмотрит на ее реакцию при виде его, больного, исхудавшего, да еще и в пижаме.

Да, он даже пижаму не снимет. Если девушка начнет раздеваться, он просто рассмеется, разведет руками, мол, посмотри, барышня, на кого я стал похож. Ну-ка, обними меня, заставь меня захотеть хотя бы дышать, есть, в конце-то концов! Я сам-то с постели едва встану, не говоря уже о другом…

Он отпустил Алю и, заставив себя переодеться, стал дожидаться приезда своей «спасительницы».

Борис вышел из здания суда около двух часов дня. Дело своего очередного клиента, связанное с разделом имущества, он выиграл, больше его сегодня в Москве ничего не держало, а потому он решил пораньше вернуться домой. По дороге купил цветов, конфет и в прекрасном настроении помчался в Подольск.

Главное, что он увидел, въехав в ворота и свернув под навес, это была машина Наташи.

Ну, слава богу, подумал он, она вернулась. А Петр-то как запаниковал! Вот бедолага!

В доме было тихо. Голубки, значит, в своем гнездышке.

А где же Женя?

В детской няня Соня кормила маленького Мишу.

– Она в саду, – ответила на его немой вопрос няня. – Читает.

Борис улыбнулся. Это ли не счастье? Все дома, все спокойны и счастливы. Малыш растет, стал таким уже тяжеленьким, щекастым. Может, его надо бы пореже кормить, чтобы он не превратился в розового поросенка?

– Чем это вы его, Соня, кормите? – спросил, просто чтобы спросить, Борис, имея самое смутное представление о том, как часто и что вообще кушает семимесячный ребенок. – Котлеты даете?

– Пока нет… Сейчас вот размочила печенье в молочке, – с нежностью глядя на малыша, ответила няня. – Ему нравится.

Няня Соня, чистенькая, аккуратная женщина неопределенного возраста, была одета в голубые брюки и белую блузку. Ее круглое розовое лицо без единой морщинки с мелкими чертами лица делало ее похожей на крупную девочку. И Борис, всякий раз видя ее, представлял себе, какой она была в детстве. Наверняка такой же. Разве что подросла и слегка раздобрела.

– Ну хорошо! – бодро произнес Борис, размышляя, подойти ли к сыну и взять его на руки, прижать к себе его теплое тело, вдохнуть его милый сладко-молочный запах или же оставить в покое, пусть уже кушает.

Вот если бы рядом была Женя, он, конечно же, взял бы малыша, потискал его, зацеловал.

Ну ладно, позже зайду, решил он и, пробормотав Соне «спасибо вам», вышел из детской.