Смертельные иллюзии - стр. 41
– Не знаю.
Эван рассмеялся, затем стал нервно мерить шагами комнату.
Франческа внимательно за ним наблюдала. Возможно ли, чтобы Эван испытывал романтические чувства и сам боялся себе в этом признаться?
Он остановился и резко повернулся к сестре:
– Я хочу, чтобы они переехали в другое место, немедленно. Я поговорю с мамой. Надеюсь, проблем не возникнет.
Франческа видела, что жизнь Мэгги беспокоит брата гораздо больше, чем он хочет признать. Но у него роман с графиней. Франческа не знала, что и думать.
– Она гордая, ты правильно заметил. Мы оба знаем, она не примет благотворительности. Она даже еще не согласилась провести понедельник у нас. Сомневаюсь, что она соберется и переедет.
– Переедет. – Эван сверкнул глазами. – Я отпрошусь на вторую половину дня – займусь всем сам. Мне она не откажет – увидишь.
Франческа заулыбалась. Ясно, откуда ветер дует. Она поспешила стереть с лица улыбку и довольное выражение и продолжила спокойно наблюдать за метаниями брата по комнате.
С помощью слез и мольбы Гвен получила разрешение начальника уйти с работы на час раньше. Весь день она думала только о дочери, автоматически выливая жирную смесь в одну форму за другой. Она не хотела, чтобы Бридж пропустила еще один день, поэтому утром отвела ее в школу. Через пять минут после того, как оставила дочь на верхней ступеньке школьного крыльца, Гвен уже нервничала.
Где-то рядом бродит убийца. Он может жить неподалеку. Школа Бридж была всего в нескольких домах от того места, где произошло последнее убийство. Будет ли дочь в безопасности в школе? Гвен надеялась, что будет. Но за стенами школы она не должна быть одна на улице – ни перед уроками, ни после, никогда. Бриджид – вся ее жизнь.
Она стояла на деревянном полу омнибуса, окруженная незнакомыми людьми, и думала о дочери. Бридж должна была уже вернуться из школы, Гвен молила Бога, чтобы с ней ничего не случилось. Может, не стоило уезжать из дома в Ирландии. После всего, что произошло с ними за полтора месяца жизни в Америке, Ирландия казалась ей более безопасным местом по сравнению с Нью-Йорком, о нем у Гвен сложилось мнение как о холодном, темном, жутковатом месте.
Гвен закусила губу, чтобы не расплакаться. Она не вернется, не стоит себя обманывать. Они стали заложниками этого города, заложниками нищеты, безнадежного существования, а теперь и опасности.
Гвен закрыла глаза и стояла, покачиваясь вместе с трясущимся вагоном. Перед глазами возникла картина ухоженной лужайки перед замком серого камня, в котором она когда-то служила. На мгновение ей показалось, что она стоит на выложенной гравием дорожке и наблюдает, как садовники возятся с цветами. Из дома вышел хозяин – высокий темноволосый мужчина в костюме для верховой езды, – красавец, который за весь год ее работы в доме ни разу не улыбнулся.