Смертельное замужество - стр. 42
- Это приказ твоего монарха, - говорю медленно и пока без угрозы.
Эсма неглупа. Схватывает на лету.
- На меня в детстве напала собака! – с вызовом бросает она, - это всё? Могу идти?
- Иди. Никому не слова, иначе пожалеешь.
Остаюсь на месте ещё несколько минут, обдумывая всю информацию, что имею. Ни Лалла, ни Эсма не помнят произошедшего десять лет назад. Им заблокировали настоящее воспоминание, и подсунули лживое про какую-то собаку.
И хуже всего, что я и сам тот день помню плохо, урывками. Но ведь помню! Почему я помню, а они нет?
Возвращаюсь к себе, омываюсь после тренировки. Голова гудит от треклятых мыслей. Темнота кабинета, привычное расположение вещей успокаивают. Сажусь в кресло у окна и смотрю перед собой. Ухоженного сада, на который открывается потрясающий вид, я не вижу.
Арабелла ничего не помнит. Её сестра Эсмеральда, присутствовавшая тогда, тоже. Я помню… обрывки. Помню Лаллу в лёгком летнем платьице до колена. Ей было всего двенадцать лет. Помню её светлые косички и вечную улыбку на лице. В том возрасте она не была до смерти упёртой, как сейчас.
Тогда она не знала, что я принц. Думала – сын заезжего купца, кем притворялся Торвальд.
Эсмеральда уже тогда была заносчивой, и поплелась за нами на холм, хотя её никто не звал. Она ныла про усталость и болевшие ноги, когда вертлявая Лалла летела впереди меня. И умудрялась по дороге собирать цветы.
Когда мы взобрались на холм, Лалла указала пальчиком на перелесок.
- Что это, Кир?
А дальше – грёбанный туман. В голове калейдоскоп из разорванных картинок. Силуэт выше человеческого роста. Крик Эсмеральды, чей-то шёпот: «Королевская кровь… как много…». Боль в шее, топот лошадиных копыт, и последнее, что я вижу – испуганные разноцветные глаза Лаллы, тянущей ко мне руки.
И темнота.
Я пришёл в себя уже во дворце. Меня выхаживали несколько недель. Но первым моим желанием после пробуждения было вскочить на коня, и помчаться в Айварстед, к Арабелле.
Мне быстро напомнили кто я, и какие имею обязанности. Лалла осталась летней мечтой на другом конце королевства. Именно тогда захирел отец, и бразды правления легли на плечи матери. Я не имел права оставить её наедине с такой ответственностью.
Закрываю глаза, и пытаюсь вспомнить случившееся яснее. Но нет толку – это воспоминание никогда не меняется. Понимаю, что происходящее как-то связано с тем днём, но не могу нащупать нить, чтобы за неё потянуть. Слабого места, на которое можно надавить.
Разве что…
Открываю глаза, рывком поднимаюсь с кресла. Надеваю парадный камзол для важных встреч, пуговицы застёгиваю на ходу уже в коридоре. Бегу по освещённой закатным солнцем лестнице на последний этаж, туда, где находятся покои родителей.