Смертельное фрикасе. Убийство по лионскому рецепту (сборник) - стр. 33
– Очень хорошо. Желаете какой-нибудь напиток, отвар? У нас найдется все, что угодно.
– Это очень любезно с вашей стороны, но нет, спасибо, – ответила журналистка, усаживаясь напротив цветов. – Я и не знала, что вы интересуетесь икебаной.
– Весьма убого, как вы сами можете судить. Но это искусство так обогащает. Здесь и речи быть не может только о видимости, об очевидной, немного грубоватой красоте. Эта дисциплина требует строить свою композицию, ориентируясь по трем главным координатам: небо, земля, человечность. И опираясь на три основы: асимметрия, пространство и глубина. В Японии…
Вдруг Штейнер осекся и внимательно обвел взглядом своих гостей.
– Но мы отвлеклись. Насколько я понял, вы бы хотели поговорить о кухне Средневековья.
– Да, – продолжила немного сбитая с толку Лора. – Я собираюсь посвятить этому главный материал номера, и в этой связи было бы интересно рассказать о вашем ресторане, вообще о вашем подходе к делу. Если вы согласны, разумеется.
– С превеликой радостью, – ответил он.
Он взял плошку, в которой составлял свою композицию, а также ветки, которые еще не успел пристроить, и перенес все на другой стол. Потом вернулся, сел рядом с Лорой и, глядя на крыло, в котором расположилась «Эсперакская корчага», вспомнил о создании этого заведения.
– Я долго вынашивал этот проект. Чтобы завершить его, нам пришлось преодолеть много препятствий. Всякие непредвиденные случайности, настороженность, но мне нравится считать, что ресторан увидел свет, когда настал подходящий момент, когда мы закончили путь.
– Какой путь? – спросила Лора.
– Свой внутренний путь. Путь с большой буквы! Исследуя прошлое, историю, людей былых времен, мы сами остаемся существами, целиком вылепленными из нашего настоящего. И мы не способны отстраниться, избавиться от себя, наблюдая то, что было «до нас». Я намеренно не употребляю слово «прошлое», потому что это значило бы исказить реальность вещей. Прошлое – понятие объективное, однако мы сами никогда таковыми не бываем.
Штейнер перевел дух, пригладил свою пышную шевелюру и, прежде чем продолжить, помолчал несколько секунд, на сей раз пристально глядя на журналистку.
– Не мне вас учить, мадам Гренадье, вы и без меня знаете, что кухня – это основной показатель состояния мира. Акт принятия пищи далеко выходит за пределы элементарного биологического процесса. Он говорит нам о том, кто мы есть, но главное – что мы думаем и как.
В его речи не было никаких обиняков. И от него исходила сила, уверенность, которая становилась все более волнующей, по мере того как он развивал свою мысль.