Смертельная ночь - стр. 37

– Не знаю, что вам ответить. Недели за две до смерти ее постоянно преследовал страх. Я поставила раскладушку в ее комнату, чтобы быть с ней ночью. Порой она просыпалась, крича, что видит огни. Я всегда была полусонной, так что не могу вам точно сказать, видела ли я эти огни или нет. Не огромные фонари, как у летающих тарелок, а светящиеся точки в районе кладбища. Иногда ей что-то слышалось, но я опять же воспринимала все сквозь сон. Слышала ли я что-нибудь необычное? Я не уверена.

– А что вы слышали?

– Я слышала, как воет ветер. Иногда этот вой походил на крик, но так бывает, когда он свистит в старых дубах. Шорохи – опять, наверное, ветер. Или белки. Все это объяснимо, я уверена… Но вот в конце…

– Что… в конце?

«А он хороший следователь», – подумала она, подчиняясь его вкрадчивому голосу, который ласково принуждал ее продолжать.

– Меня тоже начали одолевать страхи. – Она глотнула из бокала и задумалась. – Вообще-то я всегда ощущала себя в безопасности на плантации. Словно… под защитой прошлого, как бы под защитой доброго духа. Может быть, у меня сложилось такое впечатление от красоты этого места. Но к концу Амелия все-таки заставила меня несколько раз понервничать. То есть ночью там бывает такое ощущение, будто ты одна на свете. И несмотря на ощущение безопасности, мне было не по себе… потому что я чувствовала, что вокруг происходит что-то злое, нехорошее… но если я буду смирно лежать на своей раскладушке, то никто меня не тронет. Слышала я что-то или нет – не знаю, но на всякий случай клала рядом с кроватью бейсбольную биту.

– Надо было класть ружье.

– Это было бы здорово, но я не умею стрелять. Чего доброго, я застрелилась бы сама или застрелила Амелию.

Он улыбнулся:

– Вам необходимо научиться стрелять. Особенно если вы планируете и дальше ночевать на уединенных плантациях. Понимаете, есть вещи похуже, чем привидения. И это вполне реальные чудовища из плоти и крови.

– Нет, знаете, я больше ничего такого не планирую, так что обойдусь без снайперских курсов.

– Ладно. Расскажите все до конца.

Кендалл невольно вздрогнула. Она ненавидела себя за это, зная, что он отмечает каждое ее движение.

– В конце ничего особенного не было, только она начала бредить, будто разговаривала с какими-то невидимыми мне собеседниками.

– И что она говорила?

– Разное.

– Например?

– Порой бывало так, словно она читает лекцию по истории. Она говорила о Реконструкции – после Гражданской войны, после Первой мировой, Второй мировой, вспоминала Мартина Лютера Кинга… и все в таком роде. О том, как она гордится своим старым домом. Мне казалось, что она счастлива. Казалось, что она говорит с…