Смертельная миссия в Хайларе - стр. 61

Нарком иностранных дел Молотов без долгих вступлений изложил причины приглашения:

– В соответствии со статьей 3-й упомянутого пакта, предусматривающей право денонсации его за один год до истечения пятилетнего срока действия «Пакта о ненападении», Советское правительство настоящим заявляет правительству Японии о своем желании денонсировать пакт от 13 апреля 1941 года.

Он вручил Сато «Заявление Советского правительства» о денонсации советско-японского пакта о нейтралитете, – лицо непроницаемого нарком не выдало отношения к сказанному.

– Прошу разъяснить, как дальше будут развиваться отношения наших стран, господин Молотов? – спросил Сато.

– Фактически советско-японские отношения вернутся к тому положению, в котором они находились до заключения пакта, – сухо ответил глава советской дипломатии.

Возразить японский посол ничем не мог – СССР действовал в строгом соответствии с дипломатическими нормами и всеми японо-советскими межгосударственными соглашениями. Внешне ни один мускул не дрогнул на округлом лице посла. Он лишь высказал сожаление по поводу происшедшего и тотчас удалился.

По дороге в посольство Японии Сато оставалось лишь обеспокоенно гадать, что же значат эти слова: «до пакта» – мирное сосуществование или бои, как на Хасане или Халхин-Голе. Он вспомнил, какие страсти кипели в Токио в июне сорок первого года. Особое рвение о немедленном вступлении страны в войну против Советского Союза проявил тогда министр иностранных дел Мацуока. Сато с сожалением подумал о том, что император и правительство не прислушались тогда к призыву министра начать войну с Севера, а потом пойти на Юг. Возобладала осторожность. Наступление до Байкала и дальше отложили на неопределенное время, а Мацуока получил отставку. Сато понимал, что расторжение «Пакта о ненападении» было лишь пробным шагом Советов в направлении войны. Но шаг этот был осознанным и весомым. Много лет его страна поддерживала нестабильность на дальневосточных границах северного соседа, сохраняя в своих руках военную инициативу. Ситуация коренным образом переменилась в один миг. Теперь все зависело от действий Москвы.

Каждый следующий день свидетельствовал об ухудшении внешнеполитической и военной обстановки в Японии. В середине третьей декады мая в штаб Квантунской группировки сухопутных войск^>[49] в Чанчуне прибыл с инспекторской поездкой военный министр Японии генерал Анами.

Заседание Высшего совет по руководству войной прошло в Токио двадцать восьмого мая.

Премьер-министр Судзуки Кантаро, оглядев министров пристальным выжидательным взглядом из-под седых жестких бровей, произнес: