Смертельная миссия в Хайларе - стр. 33

– Против которого у нас, возможно, нет ни вакцины, ни лекарств. Представляете, Алексей Алексеевич, что будет, если мы не успеем перехватить японцев вовремя? – Зеленин встал и нервно прошелся по кабинету.

– Представляю, товарищ генерал-лейтенант. Чита, Хабаровск и Благовещенск находятся на острие удара. – Глаза Соколова зло блеснули. – За долгие годы войны люди истощены морально и физически, ослабли от недоедания. Вызвать сейчас эпидемию – значит опустошить от населения Дальний Восток и Забайкалье.

– Похоже, товарищи офицеры, мы с вами будем вести войну, с которой до сих пор не сталкивалась ни одна армия мира. Только извращенный ум мог придумать невидимое оружие, несущее медленную, мучительную смерть. Опасным станет все – вода, продукты, животные, сами люди станут опасными. Не понимаю! Японцы думают, что они бессмертны и эпидемия их не затронет? – остановившись напротив Соколова, возмущенно спросил генерал.

– Видимо, надеются отсидеться на своих островах.

Зеленин вернулся за стол, собрал разложенные бумаги в папку, аккуратно завязал тесемки и произнес:

– Перед вылетом в Забайкалье у меня был разговор с Абакумовым. Он потребовал собрать данные об этой лаборатории в кратчайший срок, уточнить ее местонахождение и доложить ему полученную информацию немедленно. Это приказ Верховного. Поэтому предлагаю сформировать особую оперативно-розыскную группу и отправить за кордон.

Июльским утром 1945 года младший лейтенант Егор Комогорцев спрыгнул с подножки вагона на пропахший углем и мазутом перрон Читы. На привокзальной площади было много людей в военной форме, с наградами на груди – фронтовики возвращались домой после объявленной в июне демобилизации. Поправив на плече вещмешок, Егор направился в сторону улицы Молотова^>[32], мимо сквера, где в пустой каменной чаше фонтана, отчаянно чирикая, дрались воробьи. Аккуратно обходя лужи – следы ночного ливня, он добрался до высокого забора стадиона «Динамо», за которым раздавались свистки и громкие голоса: футбольная команда тренировалась с утра пораньше. До войны он гонял здесь мяч в составе «Локомотива». Ему тоже захотелось пробежаться по полю, забить гол… Борясь с искушением, Егор замедлил шаг, но отогнал непрошеные мысли – на баловство не было времени. Он спешил навестить невестку, которая после гибели брата Антона осталась в городе одна.

Егор прошел квартал, свернул на Шилкинскую^>[33] улицу, миновал городской сад, двухэтажное здание фельдшерско-акушерской школы. Когда впереди показались одноэтажные домики Татарской слободы, он непроизвольно ускорил шаг, спеша к пятистенному дому с окнами в белых резных наличниках. Еще издали он услышал звонкий смех Анны, так весело она смеялась, только разговаривая с братом. Сердце екнуло в радостной надежде: «Может, похоронка пришла по ошибке и Антон жив?» Егор бегом бросился к невысокому штакетнику. Под навесом у рукомойника мылся голый по пояс черноволосый мужчина. Невестка с полотенцем на плече стояла рядом и радостно улыбалась. Узнав в незнакомце соседа Зарифа, которого призвали в армию в один день с братом, Егор в последней надежде оглядел двор. Однако тут больше не было никого.