Смерть возрожденная - стр. 39
– Бурмистр Р'Лекун, – кривоносый улыбнулся. – Мы в казну платим справно.
Дознаватель молниеносно перекинулся через стол, вцепился тому за татуированное запястье и начал заламывать. Кулес схватился за оружие, но окружающие не проявляли агрессии, словно сами желали избавиться от соратника и ожидали развязки.
– Правду, еблан, – прорычал рыцарь-фогт. – От этих слов судьба страны может зависеть. Сейчас мы не ваши наркопритоны ищем. Кто ваш лидер и покровитель?
– Неужели сами не знаете, ох… раз ведёте нас последние лет десять?.. – скрежеща зубами, удивился кривоносый.
– Он постоянно ускользает и игнорирует встречи с нами, – проговорил Ортен, круче выворачивая руку собеседнику. – Говори. Нам плевать на ваши мелкие делишки, у нас дело серьёзное и касается всего нортирского народа.
Кажется, моментом взгляд бандита прояснился. Пробудилась совесть? Кулескор продолжал молчаливо наблюдать за сценой, пока кривоносый не обратился к нему:
– Орденский начальник?
– Тебя не должно ебать, – рыкнул барон.
– Ох, отпусти, великий сир!.. – у кажущегося суровым бандита прорезался неприятный фальцет. – Где искать, понятия не имею… но раз дело такое серьёзное, дам наводку, у кого искать. Спросите у тавернщика на площади Молочных фонарей…
– Таверна «Пигалица», – подтвердил Ортен и отпустил бандита. – Отдыхай, Шрам. Из города не выезжай пока, иначе накажем. Ваша милость, вы хотели что-то сказать?
– Молись, чтобы мы не вернулись, кривоносый, – отстранённо сказал Кулес. Его голос наполнил притон жгучим морозом. – Это будет твой последний дипломатический приём.
Бандит со стыдливым выражением лица избежал взгляда чужака и потупил взор.
Вернулись к остальному отряду. Кулескор командовал двигаться в центр города. Дознаватель молча ехал рядом. Барон улавливал желание спутника обсудить беседу, но суровое безэмоциональное лицо с распоротой когда-то щекой отвергало всякие желания завязать разговор.
На площади Молочных фонарей грудилась толпа народа. Конных пропускали с трудом: люди стояли в очередях, ругались и пихались, кое-где доходило до драк. Ортен пояснил, что площадь названа так из-за давней традиции свозить в центр города из окрестных хозяйств молочные продукты. Отсюда же их забирали владельцы и рабочие городских лавок, таверн и мастерских, потому люди занимали очереди с раннего утра. Подобно фонарям, за торговыми лавками стояли вертикальные оловянные цистерны, которые с трудом наполняли молочники: люди чуть ли не вырывали вёдра у тех из рук. Такой дикости Кулес видел за свою жизнь немного.
Оставив сопровождение перекрывать все входы и выходы внутрь, барон и рыцарь вошли в «Пигалицу». В лёгкие ударил едкий запах дыма. Ортен пояснил, что здесь варится особый напиток с непередаваемым жгучим букетом. Действует пойло как наркотик, вызывая у пьющего привыкание, хотя для здоровья, повторял второй раз орденский офицер, «корфеир» не оказывает пагубного влияния.