Размер шрифта
-
+

Смерть Вазир-Мухтара - стр. 32

А лорд Абердин[84] начал странным образом симпатизировать Меттерниху[85]. Это уже было не brouhaha, а что-то похуже. Меттерних…

Но здесь открывалась старая рана: венский учитель отрекся от петербургского ученика, он ругал его на всех языках Дантоном[86] и идиотом.

Карл Роберт Нессельрод должен был при всем том управлять, управлять, управлять. Днем и ночью, не разгибая спины, радоваться.

И его не хватило.

Управление он сдал своей жене, себе оставил радость. Это была трудная задача. Он знал, что в Петербурге его прозвали «печёной рожей», и один писака сочинил про него ужасный площадный пасквиль: что он péteur[87], а не министр Европы.

Карл Роберт Нессельрод, сын пруссака и еврейки, родился на английском корабле, подплывавшем к Лиссабону.

Равновесие и параллельная дружба качались теперь, как английский корабль, и это он, он, Карл Роберт Нессельрод, кричал, как его мать, в тот момент, когда она рожала его на корабле.

Впрочем, его крик наружно выражался в другом: он улыбался.

Он хотел сбавить немного цены этому странному курьеру, нащупать, что он такое за человек, но вместо того, кажется, просто выразил недовольство миром и тем показал, что мир устроился без него, без Нессельрода. Этот молодой человек тоже, кажется, из этих… из умников. Впрочем, он родственник Паскевича. Нессельрод обернулся к коллежскому советнику, представлявшему собой смесь русской неучтивости и азиатского коварства, и весело улыбнулся:

– Мы еще поговорим, дорогой господин Грибоедов. Теперь пора. Надо спешить. Ждет император.

2

Меня позвали в Главный штаб…

И потянули к Иисусу.

А. С. Грибоедов

В мягких штофных каретах сидело дипломатическое сословие. Нессельрод усадил Грибоедова рядом с собой. В карете было душно и неприятно, карлик забыл дома приятную улыбку. Он снова найдет ее во дворце. В карете же он сидит страшный, без всякого выражения на сером личике и в странном, почти шутовском наряде.

На нем мундир темно-зеленого сукна, с красным суконным воротником и красными обшлагами. На воротнике, обшлагах, карманных клапанах, под ними, на полах, по швам и фалдам – золото. По борту на грудке вьются у него шитые брандебуры[88]. На новеньких пуговицах сияют птичьи головки – государственный герб.

Когда же карлик кутает ноги, переливает темно-зеленый шелк подкладки. На нем придворный мундир. На шляпе его плюмаж[89].

Они катят во дворец.

Все было заранее известно, и все же оба волновались. Они вступали в царство абсолютного порядка, непреложных истин: были предуказаны цвет подкладки и форма прически, была предустановлена гармония. Нессельрод с тревогой оглядел Грибоедова. Он помнил указ об усах, кои присвоены только военным, и о неношении бород в виде жидовских.

Страница 32