Смерть Вазир-Мухтара - стр. 2
Вот в этих предвзятых неосновательных идеях – о «переломившемся» времени и в особенности о «превращаемых» людях – заключается, по мнению противников романа, корень зла. Подгоняя под надуманную схему реальные события, акцентируя второстепенное и недостоверное, Тынянов в результате создал картину безысходно-мрачную. Ведь всего лишь несколько десятилетий спустя с душной атмосферой, воцарившейся в России после разгрома декабристского восстания, будет покончено. Этого совершенно не ощущаешь в наглухо замкнутом в своей эпохе, лишенном исторической перспективы романе. Отсюда появлялся и вывод: книга, написанная рукой умелого мастера, «ущербна», ибо проникнута идеями «фатализма» и «пессимизма».
К этим упрекам, высказываемым вот уже почти пять десятков лет, надо отнестись серьезно. Прежде всего требует вдумчивого подхода ключевой вопрос – о «переломившейся» эпохе и «превращаемых» людях.
Действительно ли столь резким было различие между людьми двадцатых годов и людьми тридцатых, появившимися на исторической сцене, как считает Тынянов, сразу же после поражения восстания? Не ошибается ли тут писатель, во-первых, излишне драматизируя и неверно трактуя ход истории и, во-вторых, настойчиво соотнося драму Грибоедова с ее драмой?
Раздумывая над этим, надо помнить, что интерес к переломным моментам, к резким сдвигам в ходе истории – характерная черта советского исторического романа. Автора «Кюхли», «Смерти Вазир-Мухтара», «Восковой персоны», «Подпоручика Киже», «Пушкина» особенно интересовало отражение хода истории в судьбе личности. Для Тынянова психология человека, внутренняя его жизнь, со всеми ей присущими сложностями и противоречиями, неотделимы от исторической ситуации и позиции, которую человек в ней занимает[2]. В таком подходе Тынянова к герою проявлялся свойственный всей советской литературе той поры – и «Разгрому» А. Фадеева, и «Городам и годам» К. Федина, и повестям Вс. Иванова – историзм в понимании человека.
У Тынянова связи между историей и человеком выступали в обнаженно-резкой, экспрессивной форме. Писатель обнаруживал острую взаимозависимость между сдвигами в истории и переломами в человеческих судьбах. В «Восковой персоне», например, изображено время, ломающееся со смертью Петра I, и последствия – идейные, социальные, нравственные, – какими это чревато для самых разных людей, участвующих в историческом процессе. Тут «превращению» подвергается и сам умирающий Петр: ближайшие его сподвижники хотели бы унаследовать лишь его восковое «подобие».
Говоря о стремлении Тынянова непосредственно связать драмы истории с драмами людей, ее совершающих, стоит напомнить, что при всем новаторстве, отличающем его произведения, писатель опирался на великие и замечательные традиции. Л. Толстой в повести «Два гусара» контрастно противопоставляет отца и сына Турбиных как людей двух поколений, различия между которыми вызваны «трещиной» в самой истории, «взрывным» изменением ее лица. Люди, находящиеся по разные стороны линии, разграничивающей два периода русской жизни, не узнают, не понимают друг друга – столь они несходны