Смерть в поварском колпаке. Почти идеальные сливки (сборник) - стр. 3
Выйдя из буфетной и прихлебывая дымящийся чай из кружки, Лора обошла отделы редакции. Обстановка казалась напряженной, сотрудники делали все возможное, чтобы уложиться в сроки, обозначенные ответственным секретарем журнала Дафне Фромантен. Все – верстальщики, редакторы, наборщики, архивисты – с головой ушли в работу и обменивались по-деловому скупыми жестами, без слов, хотя обычно в редакции было шумно и царила атмосфера легкой нервозности. Очередной номер оказался на редкость трудоемким, к тому же необходимо было увеличить количество страниц. Львиная доля месячной подборки материалов, отведенных Парижу и региону Иль-де-Франс, касалась рыночной кухни[2]. Тема оказалась настолько всеобъемлющей, что Лора не сразу смогла это осознать. Столица, с ее более чем восьмьюдесятью рынками в двадцати округах, не говоря уже об артериях, целиком отданных во власть мелкой торговле, таких, например, как улицы Дагер, Клер, Леви, Муфтар, Монторгей, Понселе и Байен; изобилующая галереями и крытыми пассажами с продуктовыми лавочками самой узкой специализации, несомненно, оставалась главным средоточием французской гастрономии. Плюс к этому солидное число звездных ресторанов, пару-тройку достойных внимания адресов, а также мест сугубо конфиденциальных, для избранных, великолепных винных баров, заслуживающих, чтобы ради них сделать крюк, поставщиков, соперничающих в продукции высочайшего качества, чьи требования к этому самому качеству просто необходимо сделать достоянием широкой публики.
Поздоровавшись с персоналом, Лора направилась к длинному рабочему столу Дафне, стратегически мудро расположенному в конце большой комнаты, чтобы наблюдать за перемещением сотрудников. Она уже приготовилась положить ей руку на плечо, но в этот момент ответственный секретарь резко обернулась: затуманенный взгляд, подбородок опущен, губы плотно сжаты.
– Жюльен Вильдье… умер… сегодня утром.
Лора застыла. Кажется, она не поняла, не осознала то, что услышала. Неловко опустившись на подлокотник кресла, она, сдвинув брови, повторила слова Дафне, надеясь вникнуть в их смысл. Жюльен умер сегодня утром, тот, кто еще позавчера смеялся! Нет, так не умирают, настолько внезапно, ведь он словно был создан для улыбок, для радостей жизни! Разве мог он умереть, вот так, быстро, без малейшей причины! Мертв, он, Жюльен? Кто угодно, только не Жюльен, у него попросту не было бы на это времени, слишком много имелось у него планов, слишком много сил, слишком много таланта. Вгрызаться в жизнь – в этом был весь Жюльен, насыщаться ею в полной мере, лишь обостряя аппетит с каждым новым глотком. Смерть – это потом, для других, для тех, кто не знает, что такое – жить по-настоящему.