Смерть в душе - стр. 22
– Я его больше не вижу, – сказал Ниппер.
– Нет, нет, он там, на конце моего пальца.
Белый овощ вышел из-под земли и указывал ввысь, на самолет: Шарло спал голым под одеялом.
– Лежи спокойно, – встревожился сержант Пьерне, – ты нас обнаружишь.
– Еще чего! В такой час он нас принимает за цветную капусту.
Он все-таки спрятал руку, когда самолет пролетал над его головой, мужчины, улыбаясь, следили глазами за этим сверкающим кусочком солнца: это было утреннее развлечение, первое событие дня.
– Он совершает маленькую прогулку, нагуливает аппетит, – сказал Люберон.
Их было восемь, проигравших войну, – пять секретарей, два наблюдателя и один метеоролог, они лежали бок о бок среди лука и морковки. Они профукали войну, как профукивают время: не замечая этого. Восемь: Шварц – слесарь, Ниппер – служащий банка, Лонжен – фининспектор, Люберон – коммивояжер, Шарло Вроцлав – зонтичных дел мастер, Пинетт – транспортный контролер и два преподавателя: Матье и Пьерне. Они скучали девять месяцев, то среди пихт, то в виноградниках; в один прекрасный день голос из Бордо объявил им об их поражении, и они поняли, что были не правы. Неуклюжая рука коснулась щеки Матье. Он повернулся к Шарло:
– Чего ты хочешь, дурачок?
Шарло лежал на боку, Матье видел его добрые красные щеки и широко растянутые губы.
– Я хотел бы знать, – тихим голосом сказал Шарло. – Мы сегодня отправимся?
На его улыбчивом лице беспрестанно мелькала смутная тревога.
– Сегодня? Не знаю.
Они покинули Морброн двенадцатого, все началось как беспорядочное бегство, а потом вдруг эта остановка.
– Что мы здесь делаем? Ты мне можешь сказать?
– Вроде бы ждем пехоту.
– Если пехотинцы не могут выбраться, то почему мы должны влипнуть на пару с ними?
Он скромно добавил:
– Понимаешь, я еврей. У меня польская фамилия.
– Знаю, – грустно ответил Матье.
– Замолчите, – одернул их Шварц. – Слушайте!
Послышался приглушенный продолжительный грохот. Вчера и позавчера он длился с утра до ночи. Никто не знал, кто стреляет и в кого.
– Сейчас должно быть около шести, – сказал Пинетт. – Вчера они начали в пять сорок пять.
Матье поднял запястье к глазам и повернул его, чтобы посмотреть на часы:
– Сейчас пять минут седьмого.
– Пять минут седьмого, – повторил Шварц. – Я удивлюсь, если мы уйдем сегодня. – Он зевнул. – Что ж! Еще один день в этой дыре.
Сержант Пьерне тоже зевнул.
– Ладно, – сказал он. – Нужно вставать.
– Да, – согласился Шварц. – Да, да. Нужно вставать.
Никто не пошевелился. Рядом с ними зигзагами промчалась кошка. Внезапно она притаилась, будто собираясь прыгнуть; затем, забыв о своем намерении, небрежно удалилась. Матье приподнялся на локте и проследил за ней взглядом. Вдруг он увидел пару кривых ног в обмотках цвета хаки и поднял голову: перед ними стоял лейтенант Юлльманн; скрестив руки и подняв брови, он смотрел на них. Матье отметил, что он небрит.