Смерть старателя - стр. 14
– Вот уж, не обессудьте. У нас с Ваней по-простому, без хрусталя… – приговаривала Катя Петрова, накладывая закуски в широкие тарелки с золотистой каймой.
После двух рюмок водки Тимур разомлел, старательно ел и нахваливал, вспоминал уфимский скудный стол с яичницей и кашкой, которую предпочитала жена, сберегая осиную талию. Жену Петрова талия, похоже, совсем не беспокоила. Зато она могла похвастаться ярким румянцем, пышной грудью и, судя по ласковым шуточкам и смеху – искреннему, звонкому, особенно со стороны женщины, в этой семье царил лад и полное понимание.
– Мы вчера с подругой и детьми в кино ходили… Пете-то всё некогда. Такая смешная кинокомедия!..
– Тут даже кинотеатр есть? – невольно вырвалось у Ахметшахова.
– Что вы, Тимур! Алдан большой поселок. Тут и универмаг, и школа хорошая, и библиотека. Вот когда мы в Бодайбо жили, там захолустье, глухая дыра. Я с детьми там намаялась. Муксун попробуйте. Петя сам поймал в выходной. Такая рыбка и здесь в редкость…
– Успеваете, Петр Семенович, рыбачить?
– А тут по-другому нельзя. На материке крестьяне живут с огорода, а мы с леса: грибы, ягода, глухаря иной раз или косулю подстрелишь… Вот и сыт. Тушенка вещь хорошая, но приедается. Да и радость-то какая!.. Набродишься вдоль реки, устанешь до одури, а тут тебе костерок, ушица, и такая славная, запашистая, с дымком, что и про службу забываешь. А иначе сгоришь от этой всей нашей чернухи, накачек, бесконечных отчетов. У любого бухгалтера бумаг меньше в десять раз… – Петров помолчал, вспоминая что-то свое. – Я в молодости иначе чекистскую работу представлял.
Говорить о работе не хотелось, но пришлось. Под чай с вареньем из местной жимолости с необычайно тонким ароматом – «тайгой пахнет», как бы исподволь Петр Семенович, задал вопрос о престижном училище имени Дзержинского, из чего само собой следовало, а почему опытного профессионала из республиканского управления, да в такую глушь.
Ахметшахов таиться не стал. Честно рассказал, как прокололся их отдел на пресечении попытки перепродажи золота в крупных размерах.
– На мелочи прокололись, поторопились. Представляете, Петр Семенович, все расклады у нас на руках, оперативная разработка проведена на пять баллов. Скупщик золота и наш старатель сошлись вместе. Сотрудники на местах. Выжидаем. Показывают этому старателю Цукану сберкнижку на предъявителя. Оплата за товар. Цукан лезет в карман, достает футляр с очками, а молодой мой сотрудник подумал, что там золото и прихватил Цукана в клещи. Открыли футляр, а там простые очки, которые скупщик забыл до этого в гостиничном номере. Подумалось: ничего страшного, раскрутим, не впервой. Всех в изолятор и в работу по одному. Посредник – директор кондитерской фабрики – тут же признался, что намеревался купить самородок. А старатель оказался калач тертый, воевал, семь лет в колымских лагерях, да на поселении, потом в старательских артелях. Уперся – и ни в какую. Дуркует, меня изводить начал: «Нет у меня золота, и не было никогда». А хуже всего, что сберкнижки липовые. Подделка. Видать, кинуть Цукана хотели на деньги. В итоге добились мы разрешения на применение к подследственному специальных средств. Под воздействием психотропного препарата Цукан сообщил нам номер ячейки на железнодорожном вокзале. Радостные, возбужденные едем на вокзал, вскрываем ячейку. Сумка с застиранным тряпьем, инструментом и ни грамма золота!