Смерть придёт на лёгких крыльях - стр. 3

Осознав свое имя, она сумела, наконец, сделать судорожный вздох, сладкий, как ритуальное вино…

И в тот самый миг боль вспышкой рассекла ей бок.

Она закричала, распахнула глаза, встречаясь взглядом со склонившимся над ней Инпу[5], Первым из Западных.

Нет… конечно же, всего лишь жреца, воплощавшего Инпу.

Мужчина отшатнулся. Маска с шакальей головой сползла, приоткрывая лицо. Черты расплывались перед затуманенным взором в неверном ало-золотистом свете.

Шепсет протянула к нему дрожащую руку, попыталась сесть, зажимая другой ладонью рану. Кровь выходила толчками, почему-то холодная… И собственный голос звучал хрипло, незнакомо, пугающе:

– Помоги мне…

– Ты… ты же… – мужчина осекся, выставив перед собой окровавленный нож.

Память разворачивалась медленно, неохотно. Она отчетливо помнила ртутные воды и шерсть пса-проводника под ладонью, но и эти видения понемногу меркли, оседая внутри. Шепсет не понимала, где она и как здесь оказалась. Ужасающая слабость мешала двигаться, словно девушка все еще была скована мертвыми волнами небытия. Но боль странным образом отступала – тело будто онемело.

Шепсет облизнула сухие губы. Привкус собственной крови смешивался с горьковатой сладостью. Почему-то важно было вспомнить этот вкус.

– Пожалуйста… я… – Она уставилась на нож, подрагивающей в его руке.

Черный обсидиан. Клинок, которым рассекают плоть, готовя тело к мумификации.

Бальзамировщик готовил к вечности… ее тело?

– Ты мертва, – жестко закончил жрец, запечатывая приговор.

Шепсет порывисто покачала головой, сделала еще одну попытку подняться, опираясь о… ритуальный стол, стаскивая за собой льняное полотно.

– Нет, нет, я не… – Она растерянно опустила голову, глядя на окровавленную ладонь, зажимающую рану.

Ноги подкосились, и она крепче ухватилась за ритуальный стол. Перед глазами плыло, но пульсацию хлещущей крови она больше не чувствовала, а боль уже не мешала дышать. Но Шепсет боялась отнять руку, не зная, что обнаружит.

Бальзамировщик успел стянуть мешающую маску. Лицо было незнакомым, но в чертах застыла мрачная решимость – ни тени сочувствия. От его первого страха осталась лишь легкая тень. Мужчина смотрел на нее, как на одну из тварей самых темных уголков Дуата[6], которую нужно отправить обратно во что бы то ни стало. Коротко он глянул в сторону, стараясь не упускать из вида Шепсет.

Девушка проследила за его взглядом. Оружия в комнате подготовки не было, кроме разложенных на белом полотне ножей и крючьев – его инструментов. Ближе к ней, у стола, стояли корзины с натроном[7].

Жрец подхватил второй нож и двинулся на девушку, шепча молитвы Инпу. За его спиной темнел дверной проем, скрытый тяжелой занавесью.