Смерть под золотым дождем - стр. 20

– Ты лютеранка?

– Нет, – улыбнулась она.

– Тогда зачем мы здесь?

– Чтобы послушать орган. Разве тебе не понравилось?

– Понравилось, – солгал он, не задумываясь над своей ложью.

Она, должно быть, догадалась о его ощущениях, во всяком случае, они больше ни разу не ходили слушать орган. В музеях Трифонов откровенно скучал, на её восхищённые отзывы о «Чёрном квадрате» Малевича он сказал:

– Да я тебе за один час столько этих квадратов намалюю, что ты сможешь ими всю гостиную обклеить.

Она рассмеялась.

– Чего ты смеёшься? Не веришь мне? – распалился Гордей, готовый немедленно взяться за кисть.

– Верю. Только это будут квадраты не Малевича, а Трифонова.

– Какая разница? – пожал он плечами.

Она прыснула со смеху. Его простодушная непосредственность, граничащая порой с медвежьей неуклюжестью, не могла не растрогать девичье сердце.

Потом она заманила его в филармонию, и он зевал, прикрывая рот рукой. Театры были ему ближе, некоторые спектакли даже развлекали его. Зато в кафе и ресторанах Гордей чувствовал себя как рыба в воде. И вот однажды они стали близки. Трифонов купил девушке хорошую квартиру и перевёз её туда. Оказалось, что та квартира, на которую он привёз её после наезда, не была её собственной. Люция её снимала. Гордею хотелось поселить её в новом элитном доме. Но она отказалась и выбрала жильё попроще.

– Не люблю выделяться из толпы, – пояснила она.

Он пожал плечами, и на память ему пришёл рассказ о её родителях. Рассказывая о них, девушка называла их скромными людьми. «Ладно, пусть сейчас будет так, как хочет она. А потом посмотрим», – решил Гордей. Зато Трифонов не поскупился на благоустройство новой квартиры для любимой. Мебель он тоже выбрал по своему вкусу, дорогую, лёгкую на вид, из натурального дерева. Он хотел, чтобы на полу был паркет и ковры. Но она сказала:

– Обойдёмся ламинатом, а ковры – это вообще натуральные пылесборники.

Трифонов рассмеялся:

– А пылесос для чего?

– Я бы не хотела, чтобы этот агрегат стал моим извечным спутником жизни.

– А давай мы тебе горничную найдём! – предложил он.

– Ещё чего удумал, – отмахнулась Люция, – не люблю я, когда чужие люди толкутся в моём доме.

– Привыкла бы.

– Я вообще не люблю, чтобы мне прислуживали.

– Ишь, какая щепетильная, – усмехнулся он.

Позднее они ходили по квартире вдвоём, взявшись за руки, как дети.

– Так тебе нравится? – спросил Трифонов.

Люция, оценив его труды и щедрость, не стала больше сдерживаться, бросилась ему на шею и прошептала в самое ухо:

– Спасибо, Гордей.

Он был растроган и, не зная, что сказать, засмеялся:

– Щекотно.