Смерть на голубятне или Дым без огня - стр. 36
Вновь явился Осип, неся на подносе толстый конверт. Татьяна вынула из него стопку листов и один из них протянула Ивану Никитичу:
– Прочтите вот эту часть. Что вы об этом думаете?
Иван Никитич принял лист плотной дорогой бумаги из руки девушки и прочитал вслух:
«Августа, 26 дня, 1900 года,
Любезное мое семейство!
Храня в сердце своем глубокую любовь к каждому из вас, должна уведомить о том, что я вас покидаю. Я не раз заговаривала с вами о своем желании сложить дела и посвятить себя другому. В ответ вы лишь улыбались и качали головами, будучи уверенными, что я всегда буду с вами рядом. Однако же долг мой перед любимым семейством я считаю исполненным: дети мои выросли и более не нуждаются в моих каждодневных заботах. Дело покойного мужа я не бросила и не продала, а напротив: доходы преумножила. Дом наш в порядке и достатке. И пока я чувствую в себе силы, то вспомню теперь и о долге перед своей душой, жаждущей райского сада. Сим письмом желаю оставить также материальные распоряжения, дабы избежать ссоры меж вами.
Знайте, что я всегда преданно любила и буду любить вас. Бог даст, мы свидимся вновь через какое-то время. Ежели нет, то не взыщите и не поминайте меня дурным словом.
Любящая вас,
Катерина Власьевна Добыткова».
– Почерк точно ее, мне он хорошо знаком, – подтвердил Лев Аркадьевич, заглядывая через плечо Ивана Никитича.
– Письмо помечено позавчерашним числом. Катерина, надо думать, его перед отъездом в Петербург написала. Стало быть, тому уж два дня, как она решилась нас навсегда покинуть. Мы-то и не ведали, что случилось. Гадали, вернется ли она вчера дневным или вечерним поездом, потом ждали, что сегодня она утренним приедет домой. Так тут еще с Покровской, где у нас торговля ведется, прибежал мальчик спрашивать ее. Борис-то еще с утра ушел туда. В конце месяца он всегда счета и товар проверяет в лавке. А у Катерины, оказывается, там встреча была назначена сегодня. То-то Борис удивился, что его матушка не являлась. Она не из таких, что забывают, если что договорено. Катерина всякий раз все свои дела и встречи записывала и сверялась по этим записям. – рассказала Марья Архиповна. – И тут как раз это письмо. Так мы и поняли, что она пропала.
– К письму были приложены распоряжения относительно имущества: домов, лавок, фабрики и земельных наделов, – сказал Осип Петрович, кажется, впервые с прихода гостей, позволивший себе вставить слово в общий разговор.
– Вот как… – кивнул Иван Никитич, снова оглядывая гостиную. Он не сразу обратил внимание, что попал в очень богатый купеческий дом. Хозяева владели домами, лавками, фабрикой, однако же богатством не хвастали. Гостиная была обставлена со вкусом и, очевидно, дорого, но сдержанно. Писатель, с первых шагов оказавшийся вовлеченным в сентиментальную сцену, только сейчас присмотрелся к мебели из ценных пород дерева, обтянутой редкой красоты шелковой тканью, портьерам великолепных оттенков, картинам старых мастеров на стенах, изящным светильникам. На удивление, здесь не было места безвкусным вещам, кричащим о благосостоянии хозяев.