Смерть мастера Лоренцо Барди и другие рассказы - стр. 13
Должно быть, она очень красива. Я не видел ее лица. Теперь я вижу, как он стягивает ей сорочку с плеча, и та медленно соскальзывает вниз. Лунный свет заливает ее белоснежное тело.
Что это? Луна! Она снова обманула меня. Она стоит посреди неба, подмигивая мне; она смеется, дерзко и злорадно, и кивает на окно замка! Женщина у окна! Я узнал ее! Луна смеется! Георг, лошадей!
Камердинер Георг, спавший в передней, был разбужен герцогом среди ночи. Ему было велено вывести лошадей, после чего оба помчались галопом в сторону беарнского замка. Георг остался ждать перед воротами. Герцог взбежал по лестнице, сжимая в руке хлыст.
Камердинер ждал, боясь шелохнуться, пока до него не донесся громкий вопль, за которым последовали неразборчивые возгласы. Только после того, как раздались два выстрела, прозвучавшие сразу один за другим, он бросился вверх по лестнице.
Распахнув дверь, он увидел герцогиню Леонию, лежавшую без чувств в объятиях полковника, в руке которого еще дымился пистолет. На полу лежал герцог Карраган, бледный, окровавленный, с простреленным виском. Прохладный ночной ветерок гулял по комнате, и через открытое окно струился серебряный свет луны.
Разговор с солдатом
В городе Барселона – в том месте, где от набережной с ее широким, залитым солнцем променадом отходит пальмовая аллея, ведущая к памятнику Колумбу, – я спросил у одного испанского солдата, кормившего чаек хлебными крошками, как пройти к собору.
Я знаю всего несколько слов на языке, которым пользуются в Барселоне. Это не испанский, а каталанский язык, и, как меня уверяли знатоки, его далеко не всегда понимают даже чистокровные испанцы. Но молодой солдат не ответил мне ни по-испански, ни по-каталански – чтобы объяснить мне дорогу, он воспользовался несколькими скупыми, но на удивление выразительными жестами рук: прямо – потом направо – еще раз свернуть направо – потом налево. Я прекрасно его понял. Расстояние было неблизким, стоял палящий зной, и солдат посоветовал мне поехать на трамвае. Нет, он и на этот раз не произнес ни слова по-каталански – он снова прибегнул к жестам, изобразив с их помощью звонок колокольчика и скольжение трамвая по рельсам. Я сразу его понял. Но поскольку трамвая пока не было, мой словоохотливый советчик предложил мне присесть рядом с ним на скамейку и подождать.
Молодой испанский солдат был немым. Говорить он умел лишь руками, делая это весело и непринужденно, и не было ничего, о чем бы его руки не могли поведать мне внятными, легкими для понимания знаками. Он воевал в Марокко, пояснил он мне, и его руки живописали весь хаос большого сражения: атаки, ливни огня, последний штурм и отступление. Относительно нужности этой военной кампании у него было свое, особое мнение, и он откровенно выразил его пожатием плечами и гневным потряхиванием головой.