Смерть - стр. 9
. При мысли об этом у меня становится горько во рту – я чувствую себя каким-то безнравственным осквернителем гробниц. Нужно было похоронить ее с кольцом, оно много для нее значило. Но я так не сделала, и, честно говоря, облегчение от того, что у меня осталась от нее хоть какая-то память, куда сильнее чувства вины.
Кроме этого, при мне только сумка и велосипед – я забыла их на ярмарке, когда все это началось. Так что теперь кольцо официально – самое ценное мое имущество.
Я снова переключаю внимание на простенький золотой ободок, изо всех своих сил пытаясь прогнать образы, которые мозг маниакально прокручивает снова и снова. К этому времени разрушен уже не только мой город. Бремен, Уэйко, Таллапуса, Карроллтон – все города, которые я проехала в поисках убежища, – все они обезлюдели, их жители мертвы, а постройки разрушены.
Я все еще кручу на пальце кольцо, когда в голову приходит одна мысль.
Нужно его остановить.
А раз уж я единственная такая, что не поддаюсь Смерти… значит, кому этим заняться, как не мне.
Глава 6
Лебанон, Теннесси
Октябрь, год Всадников двадцать шестой
Второй раз я встречаю Смерть по собственному желанию, неслучайно.
Я сижу возле дуба, растущего на обочине дороги, на боку лук и колчан.
На это ушло три месяца, а еще много беготни кругами и множество, множество разоренных городов, но наконец я, кажется, сумела опередить Смерть.
Осеннее солнце прячется за тучами, а деревья вдоль дороги меняют цвет. Обычно на это время, когда резко отступает жара, приходится самый разгар футбольного сезона. Тогда же в голове начинают бродить мысли о каникулах, свитерах, теплых напитках и семье.
У меня перехватывает горло. Жить одной – это своего рода ад. Я привыкла к шуму и гаму. Мой дом всегда был наполнен пением, руганью, смехом и болтовней. Во всех этих звуках было утешение. Нельзя было и пяти футов пройти, чтобы не отдавить кому-то ногу. Даже когда братья и сестры разъехались, они всегда были на связи, да и без них постоянно забегали друзья и соседи.
Теперь единственная моя компания – трупы, мимо которых я прохожу, да редкие падальщики, которые ими питаются.
И унылые завывания ветра.
Мне кажется, что я сойду с ума от одиночества.
День клонится к концу, и я начинаю нервничать. Торчать на такой большой дороге небезопасно, того и гляди ограбят, хорошо еще, если ножом не пырнут. Со мной раз было такое. Я ехала домой от пациентки, в тот день мне пришлось пробыть на ногах двадцать с лишним часов, принимая особенно тяжелые осложненные роды. Акушерка, под чьим началом я проходила практику, отправила меня домой отдохнуть. Я буквально засыпала на ходу, когда решила остановиться, сойти на обочину и полежать минутку. А проснулась от того, что по моему горлу чиркнули острым лезвием. Бродяги забрали все мои вещи, пока я истекала кровью. Позднее я пришла в себя, окровавленная. И одна.