«Смерть красавицам» или Петербургский мститель - стр. 4

– Вот так и передай, а дежурному скажи… или нет… Впрочем, следователю телефонирую я сам. Ступай.

Георгий Тимофеевич взял телефонную трубку, поднял её, поднёс к уху. Покрутил изогнутую ручку.

– Барышня, будьте любезны, – и назвал два двузначных числа.

В трубке послышалось электрическое шуршание, потом искажённый женский голос произнёс:

– Квартира господина Петровского.

– Передайте Фёдору Григорьевичу, что его спрашивает подполковник Сакс.

– Одну минуту.

И действительно, через некоторое время раздался басовитый голос:

– Доброе утро, Георгий Тимофеевич! Чем обрадуете на сей раз?

– Трупом, – тяжело вздохнул пристав.

– Однако же, – судебный следователь, статский советник Петровский был приписан к двум участкам Александро-Невской части, в число которых входил и саксовский. – С самого раннего часа – и такой подарок. Удружили, сударь! – пошутил Фёдор Григорьевич.

– Чем богаты.

– И где находится сейчас ваше богатство?

– В начале Калашниковской набережной.

– Утопленница?

– Может быть, но мне доложили, что с резаными ранами на лице.

– Стало быть, ревность, – констатировал следователь.

– Вполне возможно, – подхватил мысль Петровского пристав. – За вами заехать?

– Если вам не трудно.

– Через четверть часа буду у вас.

Первым на место обнаружения женщины всё-таки прибыли полицейский Семёнов и Чиж с неизменным коричневым саквояжем. Полное имя доктора было Иосиф Корнелий Адамович. Он был родом из обрусевших поляков и поэтому предпочитал, чтобы его звали вторым именем вкупе с отчеством батюшки. Первое он недолюбливал – оно напоминало гимназические годы, когда сверстники подшучивали над ним. Он в удивлении вскинул брови:

– И где наши сыщики?

Ответом было молчание.

– Где наша утопленница? – доктор посмотрел на Семёнова.

– Вон там, – указал рукой полицейский в сторону стоявшего столбом сторожа.

– Веди, проводник.

Мёртвая женщина лежала на спине. Волосы ее уже высохли и казались теперь не такими тёмными, как раньше, когда были мокрыми. Но располосованное лицо и особенно белая от долгого нахождения в воде плоть щёк, лба, подбородка, шеи выглядела жутковато.

Пока доктор Чиж осматривал тело, подъехали на экипажах пристав со следователем и несколько полицейских, чтобы отгонять зевак от места предполагаемого преступления.

– Что нам скажет наш дорогой эскулап? – спросил пристав, поднёсший ко рту тонкий платок, хотя в утреннем воздухе расточался аромат свежести, к которому еще не примешивался запах тления.

Корнелий Адамович оставил без внимания слова господина Сакса и протянул Фёдору Григорьевичу то ли кошель, то ли мешочек из тонкой кожи размером четыре дюйма на шесть.