Смерть и побрякушки - стр. 45
Мужчина на мгновение прикрыл глаза, потянул носом воздух, кажется, мысленно считал до десяти, и наконец соизволил сообщить:
- Меня зовут Валуев, Кирилл Валуев.
Марина странно глянула на него. Сегодня она уже слышала, как представляется человек, убежденный, что знакомство с ним если не счастье, то хотя бы честь. Нотариальная Алла и полночный гость – слишком много самоуверенных наглецов на одну замученную комплексами журналистку.
- Замечательно! Уверена, многоуважаемый господин Кирилл Валуев, ваше имя широко известно. Просто каждая собака знает. Но я-то не собака. Придется вам еще что-нибудь о себе рассказать.
Мужика перекосило, но решив не связываться со стервозной бабой, сообщил:
- Я друг Павла Севастьянова. Недавно я получил от него письмо. Как теперь понимаю, предсмертное, - Кирилл вдруг коротко, с испугом и затаенным ожиданием, заглянул Марине в лицо. Словно бы надеялся до последней минуты, что сейчас та удивится и скажет что-нибудь вроде: "Какая смерть? Пашка жив-здоров!" Несколько секунд Кирилл всматривался в Марину, а потом снова отдалился, плотно замкнулся в себе. Сухо-официально продолжил:
- В письме Павел просит меня позаботиться о его сыне. Вот я и приехал.
- Письмо покажите, пожалуйста, - Марина требовательно протянула ладонь. И увидев, как гневно вскинулся ее гость, добавила, - Кирилл, нам будет легче разговаривать, если вы вспомните, что не я пришла к вам, а вы – ко мне.
Окинув Марину ничего не выражающим взглядом, Кирилл поднялся и молча вышел в коридор. Через минуту вернулся, держа в руке обычный белый конверт.
Не любит она таких мужиков, просто терпеть не может. Самая пакостная порода – себе на уме и язык за зубами. Такие даже если и соглашаются на интервью, все равно выходит дохлый номер. Каждая фраза продумана, ни единой оговорки. Хоть зли его, хоть соблазняй, все равно не скажет больше, чем считает нужным. Ладно, что-то много она внимания уделяет визитеру, пора познакомится с очередным посланием с того света. Взявшись за уголок конверта, Марина приняла письмо.
В отличие от письма к ней самой, Пашкино послание другу оказалось на удивление кратким. Все та же сакраментальная фраза "Если ты читаешь это письмо, значит, меня нет в живых", и дальше "Помоги моему сыну".
- Почерк, действительно, Пашкин. Правда, впервые вижу, чтобы он писал так кратко. И получив сию цидулку, вы все бросили, - Марина глянула адрес получателя на конверте, - И помчались через всю страну?
- Я не обязан объяснять, что и почему я делаю. Я здесь и готов снять с вас заботу о Пашином сыне. Можете собрать вещи малыша, - и явно считая дело решенным, Кирилл откинулся на спинку стула и даже соблаговолил глотнуть остывшего чая.