Смерть и креативный директор - стр. 3
Оно и к лучшему. Незачем Виталика злить, у него и так нервы на пределе. И Танюшу таким способом не успокоишь, теперь это стало понятно.
Витин рассказ был скуп и занял минут десять, не больше. Но краткого повествования хватило, чтобы она смогла понять, как все серьезно. Таньку застали над остывающим трупом с орудием убийства в руках, и у нее имелся мотив, плохонький, но имелся. А что еще для ментов надо?
– Вам нужно срочно обратиться к частному сыщику. Сейчас этих контор пруд пруди, – решительно заявила Олеся.
Тоже мне совет. Даже не на троечку.
– Обращались, – буркнул зять. – И не в одну. Говорят, что сыщику на месте преступления по прошествии трех дней делать нечего. Советуют найти хорошего адвоката. Прямых улик нет, значит, шанс убедить присяжных имеется.
– Будут присяжные?
– Откуда я знаю? – он пожал плечами. – Так в детективном агентстве сказали.
Татьяна после этих слов зарыдала в голос.
«Опять представление… Ну, да. А как же без него», – раздраженно подумала Олеся.
Числилась за Танькой такая черта – по малейшему поводу демонстрировать свою несчастность, принуждая близких сюсюкать с ней и жарко успокаивать.
Она в детстве была недолюбленным ребенком, но, ёлы-палы, муж-то ее любит! Еще как! Да и сестра.
Олесю вдруг как водой окатило. Что с тобой, Лёля дорогая? На Таньку беда свалилась, а ты за сопли на нее злишься?! Откуда такое бесчувствие? Еще и бравируешь этим.
Она выбралась из кресла и, подойдя к дивану, присела на корточки возле изголовья. Погладила сестру по плечу, проговорила ласково:
– Эй, Танюшка!.. Ну, что ты… Не плачь. Мы что-нибудь придумаем. Ты ведь никого не убивала.
Танька, горестно всхлипнув, развернулась лицом к сестре, обхватила руками Олесю за шею, уткнулась ей в ключицы и срывающимся шепотом произнесла: «Я никого не убивала. Но я так боюсь, Лёля… Меня посадят в клетку в зале суда, и зачитают приговор, и все будут на меня пялиться… А потом меня переправят в бетонную камеру с решетками на окнах, где уже сидят двадцать уголовниц, и оставят там на пятнадцать лет! Мне придется шить рукавицы и ватники, но это ерунда по сравнению с тем, что с Витей я буду видеться раз в месяц! Раз в месяц, Лёля! Или даже реже… И как он тут без меня?! И что он тут…»
И Танька разрыдалась пуще.
Олеся быстро взглянула на зятя. С напряженным лицом он уставился в стену с висящим на ней гобеленом, где был изображен величественный средневековый замок. Картина была огромна, полтора метра по горизонтали и метр в высоту, если учитывать золоченый багет, ее обрамляющий. Родионовы уважали купеческую пышность.