Смерть домохозяйки - стр. 15

Он поднял голову от своих записей.

– Дмитрий Семенович, скажите, где вы работаете?

– Я консультант в коммерческом банке, – ответил он.

– Убийство вашей жены никак не может быть связано с вашей работой?

– Вы имеете в виду, что ее могли убить, чтобы я стал, как говорится, сговорчивее? Извините за невольный каламбур.

– Вот именно. От вас может зависеть стратегическая политика банка, какие-нибудь перспективные проекты?

– В какой-то мере, да, – согласился Козлов, – но, как я понимаю, если бы кто-то пытался изменить мое мнение, сначала бы меня поставили об этом в известность.

– Ничего такого не было? – продолжил Алискер.

– Абсолютно ничего.

– Тогда у меня все, – произнес Мамедов и посмотрел на меня.

Оставив недопитую чашку, я внимательно следила за ходом беседы. Потом обратилась к Козлову:

– Вы говорили, что чувствовали изменения в поведении вашей жены.

Он согласно кивнул.

– В последнее время вы не замечали ничего необычного, кроме того, что у нее появился любовник?

Он не успел ответить, так как раздалось пиликанье сотового телефона. Явно не мой, и на Алискеровский не похож. Ага, это у нашего гостя. Он достал из бокового кармана пиджака трубку, вытянул антенну и, извинившись, ответил:

– Я слушаю.

По лаконичным ответам Козлова я догадалась, что его беспокоит милиция. Наверное, нашли номер его телефона в записной книжке жены. Или еще как-нибудь. Что ни говори, а милицейская махина, хоть и со скрипом, да двигается. Инерция у нее большая.

Закончив разговор, Козлов закрыл крышку микрофона и поднял глаза.

– Милиция, мне нужно ехать.

– Конечно, Дмитрий Степанович, не смею вас задерживать. Не забудьте позвонить нам и сообщить адреса подруг вашей жены и оставьте, пожалуйста, ваши координаты, – я поднялась вслед за ним.

– Мой адрес и номера телефонов у Михаила, звоните в любое время. Я, как вы понимаете, очень заинтересован в этом деле и всегда к вашим услугам. До свидания.

– Всего хорошего, Дмитрий Степанович, – я улыбнулась ему на прощанье.

В дежурке царила столь дорогая Болдыревскому сердцу жара, которую находчивые и острые на язык вершининцы иронично окрестили «Болдыревской осенью».

Центральное отопление уже не работало, зато вовсю наяривал электрообогреватель. Если к этому добавить еще пыхтение самовара, то становится понятным, почему притулившиеся у журнального столика Толкушкин и Антонов-младший то и дело утирали пот со лба.

– Да выключи ты, наконец, своего монстра! – взмолился Николай, обращаясь к сидящему как ни в чем не бывало Болдыреву.

– Ой, ты, жаркий какой! – усмехнулся Сергей, неспешно попивая чаек.