СМЕРШ. Один в поле воин - стр. 37

«Так как же нам быть, Петр? Как? – размышлял Рязанцев. – Одно дело, когда рядом находятся испытанные бойцы: тут сам черт не страшен, и совсем другое оказаться в гитлеровском гадюшнике – абвере! Там стукач на стукаче сидит и норовит подставить ножку, чтобы перед начальством выслужиться. Надолго ли у тебя хватит выдержки? Больно ты дерзок. И что? В абвере нужны не плюшевые, а дерзкие и решительные. Они дают результат».

Отбросив последние сомнения, Рязанцев задал Петру прямой вопрос:

– Петр Иванович, а как ты смотришь, если в разведку еще раз сходить?

На лицо Прядко легла тень. Подумав, он ответил:

– Если надо, так сходим.

– На этот раз придется отправиться одному.

– Одному?

– Одному и надолго.

– Особое задание?

– Правильно мыслишь, Петр Иванович. Про абвер слышал?

– На своей шкуре прочувствовал, – вспомнил Петр про гитлеровского агента Струка.

– Так вот, Петр Иванович, надо проникнуть в это шпионское гнездо – абвергруппу 102.

– Мне?!

– И не просто проникнуть, а стать там своим и закрепиться.

– Своим?! Да вы что, Павел Андреевич?! – Петр задохнулся от возмущения и в следующее мгновение взорвался: – Быть в одной своре с такими, как Струк?! Никогда. Я боевой офицер! Мое место в строю! Лучше…

Рязанцев не пытался его остановить, а дал выплеснуться эмоциям. Они захлестывали Петра. Нет – им двигал не страх! Это была естественная реакция порядочного человека, у которого одна только мысль примерить на себя личину предателя вызывала отвращение. И это лишний раз убеждало Рязанцева в правильности сделанного выбора.

Исчерпав гневный запал и избегая смотреть в глаза Рязанцеву, Петр обронил:

– Извините, товарищ капитан, ну, не мое это дело. Чего зря тратить время, отправляйте на фронт! Там мое место.

– Мое не мое. Это же кто тебе такое сказал? – не отступал Рязанцев.

– Как кто, война?

– Тут ты прав. Она каждому определяет свою цену.

– Ну вот сами видите: мое место в боевом строю, а не среди этих выб…

– Да погоди ты со своим строем, – перебил Рязанцев и зашел с другой стороны: – Ты до войны кем был?

– Я?.. Интендантом.

– Интендантом, а кем стал?

Прядко замялся.

– Тогда я скажу – боевым командиром! Да еще каким! Бойцы готовы пойти за тобой в огонь и в воду.

– Так то ж свои! А быть в волчьей стае и подвывать. Не, ни тот у меня голос, – упрямо твердил Петр.

– Свои, говоришь?

Рязанцев выдвинул ящик стола, достал фотографии и бросил на стол. С одной из них, угрюмо набычившись, смотрел Струк.

– Иуда! Как его земля еще носит? – больше у Петра не нашлось слов.

Гнев и ненависть к предателю душили его. Рязанцев сгреб фотографии в ящик стола и напомнил: